Book.

— Я, — вклинился Куп, — вижу, что до прилета наблюдателя от ООН и АВП остается все меньше времени. Бася, ты хочешь что-то добавить?

Бася хрустнул пальцами.

— Он должен увидеть, что в РЧЭ беспорядок, а у нас корабль набит готовым к продаже литием.

— Вот так и сделаем, — недобро улыбнулся Куп.

Расходились по одному или парами, чтобы не привлекать внимания. Первыми ушли Пит с Ибрагимом — вместе, как положено любовникам. За ними, попыхивая трубкой, — Скотти. Лорис и Катерина. Следом обычно уходили Зади с Купом, но не сегодня. Сегодня Куп кивком отпустил Зади. Та шевельнула ладонью — это был жест астеров, привычных к общению в вакуумных скафандрах, — и зашагала прочь на длинных ногах, переставляя их с неуклюжим изяществом. Как жираф.

— Трудно тебе пришлось, — заговорил Куп.

Бася пожал плечами.

— Начало не из лучших, только и всего.

— Ты и раньше был таким же. Ты не боец, — сказал Куп.

— Верно, — с горечью признал Бася.

Они, как и остальные, после Ганимеда год прожили на корабле. Оба отстаивали исход на новые планеты, когда открылись врата. Бася знал Купа как бойца той ветви АВП, которая не признавала никаких компромиссов с внутренними планетами. Рассеченный круг Альянса Внешних Планет был наколот у него над левой лопаткой. Басе не в первый раз подумалось, что название «внешние планеты» за последние пару лет приобрело совсем новый смысл.

— Бывает тяжело, — продолжал Куп, — особенно на больших станциях. На Церере, а прежде — на Эросе. На Ганимеде. Там много внутряков. Живешь с ними, работаешь, случается, кое с кем и сдружишься. А потом приказ, и ты должен запечатать скафандр и оставить кого-то на смерть. Иначе нельзя, иначе станут выискивать закономерность. Кто выжил, когда должен был умереть. Это может выдать ячейку.

Бася покивал, но во рту у него стало кисло.

— Вот что мы такое? Ячейка АВП?

— Против захватчиков с Земли, нэ? Те еще хуже.

— Да, — сказал Бася, — я тебя понимаю.

— Понимаешь ли? На мой взгляд, с твоей подачи люди задают слишком много вопросов. Задумываются, верный ли путь они выбрали.

— А тебе это мешает? — ощетинился Бася.

— Тебе мешает, друг. Чем больше сомневаешься ты, тем больше сомневаются они. И не думай, будто я и вправду забыл. Все мы помним, кто нажал ту кнопку.

Обратный путь всегда выводил Басю из равновесия. Возвращаясь, он видел слишком много напоминаний о том, что сделала и чего не сделала их группа… ячейка. Маленькая гидрологическая лаборатория над промывкой — геодезический купол и буры. Как на миниатюрной шахте. Одинокий домик экзобиологов на окраине поселка. Незнакомые люди на площади, бейджики РЧЭ на их одежде.

На пустыре к северу от поселка пылили ногами футболисты: местные, в команде которых был его сын Яцек, играли с командой корпорации. Ну, пока они хотя бы в разных командах. Бася обогнул их и вошел в поселок по обычной дорожке, тянущейся от рудника. Бриз превратился в ветер, гоняющий пыльные смерчики. По высокому своду неба тянулся клин крупных тварей, похожих на белых медуз с золотистыми щупальцами. По словам Люсии, каждая из них была размером с корабль, но Басе не верилось. Он задумался, дал ли уже кто-нибудь название этим медузам.

— Бася!

— Кэрол, — кивнул он крупной женщине, пристроившейся к нему на ходу. Кэрол Чививе после приземления единодушно была выбрана координатором. Умная, целеустремленная, волевая, но не задиристая. Кэрол почти наверняка догадывалась, что он участвовал в происшествии на посадочной площадке, но это не имело значения. Одни секреты остаются секретами, потому что о них не знают. Другие — потому что о них не говорят.

— Я собираю бригаду для профилактики шахты. Она выходит завтра. Дней на пять, на шесть. Тебя записывать?

— Там что-то случилось?

— Нет, и я хочу, чтобы и впредь не случалось. Осталось поднять наверх всего несколько загрузок, и можно отправлять корабль.

— Хорошо бы набить полный трюм до появления наблюдателя, — заметил Бася.

— Совершенно справедливо, — улыбнулась Кэрол. — Рада, что ты согласен. Сбор на площади в девять.

— Хорошо, — сказал Бася, и Кэрол, хлопнув его по плечу, отправилась по своим делам. А он только минут через двадцать сообразил, что, собственно, не давал согласия. «Вот потому она всем и заправляет», — подумал он.

Дом, где жила его семья, стоял ближе к окраине. Кирпичи лепили из местной глины, прессовали на рудничном оборудовании и обжигали в печи с поддувом. Примитив. Следующим шагом было бы вырыть себе пещеру и нарисовать на ее стенах бизонов. Люсия стояла на крыльце, обмахивая кирпичи веничком из местной травы — или ее аналога. Растение пахло навозом и мятой, а будучи срезанным, меняло цвет с черного на золотистый.

— Еще неизвестно, чем газует эта штука, — сказал Бася. Семейная шуточка. Ответ жены зависел от ее настроения и служил лакмусовой бумажкой, выявляющей кислотность семейных отношений.

— Там на треть канцерогенов, на треть мутагенов и еще треть невесть чего, — с улыбкой отозвалась Люсия. Значит, все хорошо. Бася вздохнул свободнее, поцеловал жену в щеку и нырнул в домашнюю прохладу.

— Брось ты это дело, — крикнул он, — все равно ветром нанесет.

Люси еще немного пошуршала метелкой по кирпичу и вошла в дом. По меркам Ганимеда или корабля, дом у них был громадный. У каждого из детей имелась своя спальня, и еще одна — у родителей. Отдельное помещение для кухни. На «Барбапикколе» даже капитанская каюта на несколько метров уступала дому Баси. Вся эта варварская роскошь принадлежала ему. Он сел на стул перед окном и оглядел равнину.

— А где Фелисия?

— Пошла гулять, — ответила Люсия.

— Ты говоришь совсем как она.

— Все, что я знаю о Фелисии, я знаю от Фелисии, — объяснила Люсия. Она улыбалась. Даже посмеивалась. Бася несколько недель не видел жену такой веселой. И знал, что это неспроста. Ей зачем-то понадобилось привести его в хорошее настроение, но, если не терять голову, ему, может, и удастся устоять против манипуляции. Впрочем, бороться не хотелось. Хотелось немножко пожить так, будто все хорошо. Потому Бася подыграл.

— Это она в тебя пошла. Я всегда был послушным мальчиком. У нас что-нибудь съедобное есть?

— Еще один корабельный паек.

— Без салата? — вздохнул Бася.

— Скоро будут и салаты, — посулила жена. — Новый урожай хорошо растет. Если не обнаружится никаких странностей, через неделю соберем много морковки.

— Когда-нибудь мы станем растить зелень на здешней почве.

— Может быть, севернее, — кивнула Люсия и, опершись на его плечо, тоже выглянула в окно. — Здесь даже местной фауне несладко приходится.