А может быть, им это представлялось знамением. Горящий глаз, взирающий с высоты, судья и предвестник войны. Элви когда-то слышала похожую сказку, но не помнила где.
Вэй с другими безопасниками прохаживалась по улице, держа винтовку наготове. Элви кивнула им и получила в ответ такие же молчаливые кивки. Наверняка кто-то уже предупредил Холдена, но раз уж она дошла до поселка, с тем же успехом могла проверить.
На улице перед общей столовой, где жил Холден, болтался Яцек Мертон. Мальчик на ходу всем телом клонился вперед, сжимал в кулаки опущенные руки. Взгляд его был устремлен в точку на три фута впереди, как на экран, а плечи сутулились, словно прикрывая что-то. Элви собиралась поздороваться, но в голове у нее загудела тихая тревожная сирена.
На миг между двумя ударами сердца она перестала быть Элви Окойе, навещающей среди ночи капитана Холдена под довольно дурацким предлогом. И перед ней оказался не сын Люсии и Баси Мертона. И кругом был не поселок. Она стала биологом, наблюдающим примата в природных условиях. И с этой точки зрения картина казалась вполне очевидной: мальчик заводил себя, готовясь к нападению.
Она замедлила шаг, хотела уже повернуть. До Вэй было несколько десятков метров и два поворота. Стоило Элви крикнуть, прибегут безопасники. Пульс у нее частил, сердце билось в горле. Кошмаром вернулись долгие часы после смерти Рива. Надо кричать. Надо звать на помощь.
Только этот мальчик не был приматом. Не был животным. Он брат Фелисии. А если позвать на помощь, его могут убить. Она сглотнула, застряв между страхом и отвагой — в нерешительности. Что сделал бы на ее месте Фаиз? Предложил парню пивка?
Мальчик остановился и взглянул на нее пустыми глазами. Его легкая куртка чуть отвисала на один бок, словно карман оттягивал тяжелый предмет.
— Привет, — с улыбкой сказала Элви.
После короткой паузы Яцек отозвался:
— Привет.
— Жутко, правда? — Она указала на красное пятнышко. Сейчас оно выглядело особенно угрожающим. Яцек бросил взгляд в небо, но остался равнодушен.
— Жутко, — согласился он.
Они стояли друг против друга в многозначительном, напряженном молчании. Элви отчаянно придумывала, что сказать.
Как разрядить обстановку, наладить все. Фаиз сумел бы сейчас пошутить, рассмешить мальчика, и смех объединил бы их, а Элви так не умела.
— Мне страшно, — сказала она, и голос нее немного дрогнул. Мальчик удивился не меньше нее. — Мне так страшно…
— Все нормально, — утешил ее Яцек. — Просто там идет какая-то реакция. Она же ничего не делает, просто плавится на орбите.
— Все равно страшно.
Яцек уставился себе под ноги, разрываясь между делом, к которому так яростно готовился, и желанием ободрить и утешить эту явно беззащитную, чужую женщину.
— Все будет нормально, — решился он.
— Ты прав, — кивнула Элви. — Просто… понимаешь… Я хочу сказать, ты же понимаешь, да?
— Наверное.
— Я пришла повидаться с капитаном Холденом, — сказала она, и Яцек сверкнул глазами, словно услышав оскорбление. — Ты тоже к нему?
Она по лицу видела, как он пытается вернуть прежнее равнодушие, пустоту, в которой свернутой пружиной таился гнев. Он не из тех, кому легко дается насилие. Ему это дорого стоит. Элви видела, с каким трудом он готовился.
— Он забрал моего отца, — сказал Яцек. — Мама боится, что мы его больше не увидим.
— Ты поэтому пришел? Попросить?
Яцек смешался.
— Попросить… о чем?
— Поговорить с отцом.
Мальчик моргнул и бессознательно шагнул к ней.
— Он не даст с ним поговорить. Он взял отца в плен.
— С пленниками тоже разговаривают. Кто-нибудь тебе сказал, что ты не можешь поговорить с папой?
Яцек молчал. Он сунул руку в карман куртки — тот, что отвисал, — и снова вынул.
— Нет.
— Тогда идем, — шагнула к нему Элви, — попросим.
Холден расхаживал по залу столовой от двери к задней стене. Здоровяк, Амос, сидел на столе с колодой карт, с пугающей сосредоточенностью раскладывая пасьянс. Холден казался бледнее обычного, от с трудом сдерживаемых эмоций его тело напряглось так, что он был не похож на себя. Когда Элви, держа Яцека за плечо, вошла в зал, Амос поднял голову. Глаза у него были пустые и твердые, как камешки, а голос, как всегда, звучал бодро.
— А, привет, док. Что стряслось?
— Две вещи, — сказала Элви.
Холден остановился. Ему не сразу удалось найти вошедших глазами. Что-то ему мешало. Наконец он встретил ее взгляд и улыбнулся. У Элви вдруг комок подкатил к горлу. Она прокашлялась.
— Яцек хотел узнать, нельзя ли ему поговорить с отцом, — продолжала Элви. Кажется, в комнате не хватало воздуха, трудно было дышать. Может, у нее аллергия?
— Конечно, — отозвался Холден и оглянулся на Амоса. — Нет проблем, а?
— Радио работает, — кивнул Амос. — Наверное, надо будет предупредить Алекса о времени сеанса, у него сейчас работы через край.
— Хорошая мысль. — Холден покивал, скорее самому себе, чем кому-то из них. — Это я устрою. У тебя есть ручной терминал?
Яцек не сразу понял, что вопрос относится к нему.
— Он не работает. У нас нет сети. Только в поле зрения.
— Принеси его как-нибудь, я посмотрю, нельзя ли через него войти в нашу сеть. Так будет проще, чем постоянно назначать время, когда тебе можно было бы поговорить через мой терминал. Идет?
— Я… да, спасибо! — Элви чувствовала, как дрожит плечо мальчика. Яцек развернулся и вышел, не встречаясь взглядом ни с кем, но особенно избегая ее. Дверь за ним закрылась.
— Парень пришел с подарочком, босс, — сказал Амос.
— Я заметил, — ответил Холден. — И что, по-твоему, я должен делать?
— Знать, только и всего.
— Хорошо, я знаю. Но прямо сейчас мне не до перестрелок.
Холден переключился на Элви. Прядь волос упала ему на лоб, и выглядел он усталым. Словно держал на плечах всю планету. И все же он сумел выдавить улыбку.
— Что-то еще? Видите ли, мы немного…
— Неподходящее время? Я могла бы…
— Мартри арестовал нашего старпома, — проговорил Амос. Пустота в его глазах теперь перешла в голос. — Может быть, подходящего времени придется ждать долго.
— Ох… — Сердце у Элви вдруг взяло разгон. «Старпом — любовница Холдена», и «У Холдена есть любовница», и «У Холдена больше нет любовницы», и «Господи, что же я здесь делаю?» столкнулись в извилинах неокортекса. Элви обнаружила, что не знает, куда девать руки. Попробовала спрятать в карманы, вышло неловко, и она снова их вынула.