— О чем?
— А почему вы спрашиваете? — спросил он, слегка скривив губы. — Поскольку я действительно хочу поговорить с вами, то не приглашаю вас в «Английское кафе» или в другое многолюдное место. Вместо этого мы поужинаем в «Гран-Вефур». Если вы еще не знаете, что это такое, спросите Эме.
Когда Йола спросила у Эме, что это такое, та захлопала в ладоши.
— Значит, он пригласил вас на интимный ужин! — воскликнула она. — Это именно то, что нам нужно. Теперь вы можете сами разобраться, что он за человек. Согласитесь, это невозможно сделать в переполненном зале, где вас разглядывает публика, или когда он занят своими лошадьми.
Затем Эме поведала Йоле, что ресторан «Гран-Вефур» расположен в аркаде Пале-Рояль. Герцог Орлеанский, отчасти виновный в том, что произошла революция, превратил эту часть Парижа в район магазинов, ресторанов и многочисленных игорных заведений и в результате очень скоро стал богатейшим человеком во Франции.
— «Гран-Вефур» интересен тем, что остался точно таким же, как во времена революции, — сказала Эме. — Там отменная кухня. Именно туда приезжают те, кому хочется побыть наедине друг с другом.
— Что же мне надеть? — спросила ее Йола.
Стоит ли говорить, что столь важный вопрос занимал женские умы с глубокой древности. Когда Йола наконец вошла в салон, где ждал ее маркиз, на ней было платье от Пьера Флоре, которое шло ей даже больше, чем то, в котором она была накануне.
Оно было проще; салатовый цвет был ей к лицу и придавал зеленый оттенок глазам. Ее кожа казалась бархатистой.
Сзади платье пенилось каскадом крошечных рюшей, а спереди Йола казалась нимфой, только что вышедшей из вод Сены.
При мысли о вечере, который она проведет в обществе маркиза де Монтеро, ее охватило странное возбуждение, а в глазах вспыхнул тревожный блеск.
Она еще ни разу не ужинала наедине с мужчиной. Ей казалось это настолько безрассудным, что она испугалась собственной дерзости.
Маркиз поднялся ей навстречу — как всегда элегантный и, пожалуй, не такой насмешливый, как обычно. Он окинул ее взглядом с головы до ног. Затем подошел к ней и, взяв ее руку, поднес к губам.
— Миллионы мужчин, должно быть, говорили вам, как вы прекрасны, — сказал он. — И, будучи миллион первым, я могу лишь сказать, что это прилагательное ничего не выражает.
— О, подозреваю, у вас большой опыт по части комплиментов, — насмешливо ответила Йола. — Однако должна признать, что в них есть своя прелесть.
— Почему же? — поинтересовался маркиз.
— Потому что я боялась, что в Париже буду чувствовать себя совсем невзрачной. То, что я слышала об этом городе, ошеломляло, и мне казалось, что я должна забиться в угол, как маленькая деревенская мышка, и оставаться незаметной.
— А вместо этого? — уточнил маркиз.
— Вместо этого я обедаю с самым известным мужчиной высшего света, — ответила Йола.
Она намеренно дразнила его. Ей действительно хотелось говорить ему колкости, чтобы задеть его самолюбие, но маркиз лишь откинул голову назад и расхохотался.
— Чудесно! — воскликнул он. — Уверен, что вы придумали ваши реплики, сидя в ванне!
Йола вспыхнула от досады: именно так оно и было.
— Теперь, когда вы произнесли свою речь, — продолжал маркиз, — позвольте мне сказать вам, что вы действительно очень хороши и с моей стороны преступление пригласить вас туда, где так мало зрителей и ваша красота сияет лишь для меня одного.
— Вы предупредили меня, — ответила Йола. — Более того, если бы я настояла, чтобы вы отвезли меня в «Английское кафе», вы бы так и сделали.
— У вас еще есть время изменить свое решение, — заверил ее маркиз.
У Йолы было такое чувство, что, говоря эти слова, он не сомневался в том, что она этого не сделает. Подобная самоуверенность слегка раздражала.
Какой он, однако, заносчивый. Привык к тому, что большинство женщин предпочло бы остаться с ним наедине, нежели наслаждаться аплодисментами толпы.
— Эме сказала, что в ресторане «Гран-Вефур» превосходная кухня, а я проголодалась, — парировала Йола.
С этими словами она повернулась к двери. За ее спиной раздался ироничный смешок. Похоже, маркиза не так-то легко провести.
На улице их ждал закрытый экипаж. На запятках стояли два лакея в ливреях дома де Монтеро. Лошади тоже были превосходные.
Внезапно Йоле подумалось, что маркиз ведет крайне расточительный образ жизни. Интересно, кто все это оплачивает?
Бабушка как-то раз сказала, что после революции его семья обеднела. А от отца она слышала, что родители маркиза довольно скромно жили в небольшом домике на окраине Парижа.
Йола не сомневалась: маркиз провел детские годы в замке Богарне, потому что, когда умер его отец, мать осталась без средств к существованию и бабушка пожалела несчастную женщину и приютила ее у себя.
В замке имелись лошади, на которых можно было кататься верхом, и учителя, обучавшие мальчика основам наук. Его матери все это было не по карману.
«Откуда же взялось его нынешнее состояние? — в очередной раз задумалась Йола. И с презрением решила: — Должно быть, он живет за счет женщин, которые влюблены в него».
Эта мысль показалась ей отвратительной. Неужели она станет ужинать с ним, зная, что этот ужин оплачен другой женщиной? Нет, она ни за что до этого не унизится!
Как будто заметив эту внутреннюю борьбу, маркиз откинулся на спинку сиденья и пристально посмотрел на нее.
— Вы чем-то расстроены?
— Почему вы так решили? — холодно возразила Йола.
— У вас очень выразительные глаза, — ответил маркиз. — Мне всегда говорили, что глаза — зеркало души, а ваши глаза отражают ваши мысли, чувства и порывы вашего сердца.
— Если вы пытаетесь запугать меня тем, что якобы читаете мои мысли, — ответила Йола, — позвольте сообщить вам, месье, что я все равно буду хранить свои секреты.
— Я не разрешаю вам называть меня месье, — парировал маркиз. — Для вас я Лео, а вы для меня Йола. Сказать почему?
— Да, — ответила она, стараясь не выдать своего любопытства.
— Потому что мы с вами пускаемся в путешествие, полное открытий, — ответил маркиз. — Вскоре мы узнаем друг о друге много нового — вы и я, — и первый шаг к этому — устранить с нашего пути все лишнее и ненужное.
Его слова озадачили Йолу. Ей было странно слышать, что он хочет как можно больше узнать о ней, как и она о нем. Затем она сказала себе, что это не более чем флирт и любой мужчина на месте маркиза сказал бы нечто подобное женщине, которая согласилась поужинать с ним наедине.
Как жаль, однако, что у нее нет опыта общения с другими мужчинами. Тогда ей было бы с чем сравнивать.
А так, не имея знакомых мужчин и возможности провести с ними ужин в ресторане, как она могла разобраться, говорил ли маркиз правду или просто пускал в ход свое самое испытанное оружие — мужское обаяние, чтобы вскружить ей голову, как и ее предшественницам.