— Не должен, — вполголоса, очевидно, не удержавшись, подтвердил один из майоров-печенегов.

— Вам хорошо известно: все, чего мы хотим, это установление нового порядка в Европе. Но точно так же вам должно быть понятно, что без спасения Германии никакая новая Европа построена быть не может. Поэтому у венгерской армии есть только один путь — оставаться боевым соратником рейха и плечом к плечу встать против общего врага. Час испытания пробил, и мы должны быть достойными этого испытания истории! [108] — на возвышенных тонах завершил свое импровизированное обращение к венгерским офицерам Отто Скорцени.

94

Ресторанчик оказался стилизованным под средневекововую таверну. Выложенные из толстого камня-дикаря стены его были «обшиты» толстыми дубовыми балками и увешаны старинным оружием, мало напоминающим оружие европейского рыцарства: кривыми саблями, кожаными щитами и пиками, острия которых были обрамлены конскими хвостами.

— Оружие древних венгров? — спросила Лилия, входя в отведенную им кабинку.

— Печенегов.

— А это кто такие?

— Древний степной народ, некогда обитавший южнее Киева. Когда после длительных войн венгры почувствовали, что людские ресурсы их на исходе, они отправили гонцов к печенегам и привели значительную часть их племени сюда, на великую дунайскую равнину. Теперь печенегами заселены почти две наши области.

— Это имеет какое-то отношение к вашей родословной?

— Утверждают, что имеет. Если верить, что печенеги являются олицетворением коварного непостоянства, то в каждой из нас живет печенеженка. Однако мы увлеклись.

— Вот именно. Так что вы считаете «нашей темой», к которой мы с вами так долго и трудно подступаемся?

— Я не очень удивлю вас, Фройнштаг, если скажу, что в лице Салаши вы найдете столь же ненадежного союзника, как и в лице Хорти.

— Удивите, но не очень.

— Тогда почему Скорцени считает, что ему не понадобится свой человек, который бы всегда находился рядом с Салаши, знал о его планах, встречах и переговорах, о его приверженностях, слабостях и извращениях?

— Слабости и извращения исключить нельзя?

— Можно. Вот только что тогда остается для давления и шантажа?

— Согласна. Вернемся к «своему человеку», пребывающему бок о бок с Салаши. Почему вы решили, что Скорцени такой человек не нужен?

— Если нужен, то почему тогда вы не понимаете, что в Венгрии нет человека, который был бы к нему сейчас ближе, чем его любимая баронесса Юлиша?

— Чего вы потребуете взамен?

— Двух надежных человек в службе безопасности СС: один, который вел бы меня как вашего агента, другой — который бы по моему требованию убирал всякого, кто попытается приблизиться к Салаши ближе, чем нахожусь я.

— Я так понимаю, что речь идет прежде всего о женщинах.

— Когда Салаши был в роли государственного изгоя, сидел в тюрьме, а затем скрывался за рубежом, многие высокородные стервы воротили носами и брезговали его вниманием. Но как только он станет вождем нации и премьером, эти же стервы набросятся на него стаей голодных волчиц.

— Как никто другой, понимаю вас, — не удержалась Фройнштаг от порыва искренности, которого в подобный вопросах обычно избегала.

В ответ баронесса по-заговорщицки улыбнулась и пожала кисть ее руки.

— Мы и впредь должны понимать друг друга.

— Я передам ваши условия то ли самому Скорцени, то ли человеку, на которого он укажет.

— Можете считать, что свой человек в ставке Салаши у вас уже есть.

— Я предупрежу сотрудников СД, чтобы они действовали максимально скрытно, не афишируя своей связи с вами.

Баронесса загадочно улыбнулась и медленно покачала головой.

— Вы не совсем верно истолковываете правила нашей игры. Наоборот, все окружение Салаши должно знать, что за мной стоят СД и гестапо, Скорцени и фюрер, что за мной стоят интересы Германии. В любом случае, с приходом русских, мне придется вспомнить о своем швейцарском паспорте и на какое-то время залечь на дно. Но пока здесь будет власть Салаши, именно тень уже популярного у нас Скорцени, тень фюрера будут придавать моей фигуре такой нужный мне демонизм.

— Да вы, оказывается, азартный игрок, баронесса!

— Не скрою, игра действительно идет по-крупному и со всей возможной отчаянностью. Кстати, советовала бы вам уже сейчас подумать о надежном уголке в Швейцарии. Когда русские и англичане войдут в рейх, к границам этой страны хлынет такой поток, что вас запросто могут затоптать в толпе.

— И вы хотите оказать мне в этом вопросе поддержку?

— Скажу вам еще более убедительно: никто иной в этой стране не способен оказать вам такую поддержку, как я.

«Кажется, ты опять недооценила эту имперскую аристократку», — упрекнула себя Фройнштаг, оставляя машину окончательно заинтригованной.

49

Уже поздно вечером Скорцени получил приказ из Ставки германского командования в Венгрии о назначении его временным комендантом крепости и о том, что ему поручается организация караульной и гарнизонной службы в ней.

— Это ж кому пришло в голову вспомнить о такой приказной ненужности? — удивился обер-диверсант, принимая приказ вместе с пакетом у фельдъегеря обер-лейтенанта Конеста, того самого, который ночью уже доставлял ему пакет под пулями венгерских гвардейцев.

— Все настолько увлекаются величием ваших операций, господин штурмбаннфюрер, — ответил этот рыжеусый австриец, — что постоянно и непростительно забывают о всяческих связанных с вами «мелочах». Даже о таких, как назначение вас на должность и повышение в чине, — повел он подбородком в сторону его знаков различия.

— Да простится им, обер-лейтенант, — великодушно улыбнулся Скорцени.

— И все же, хотите знать, почему появился этот приказ? Трудно поверить, но только потому, что, когда в штабе группировки мне приказали везти пакет теперь уже не просто для Скорцени, как прошлой ночью, а для коменданта Цитадели, я, как старый штабист, возьми и поинтересуйся: «А разве приказ о назначении господина Скорцени комендантом этой крепости — уже издан?» Вот тогда-то они и засуетились.

Скорцени рассмеялся и, расписавшись в ведомости о получении пакета, тут же приложил к ней записку с текстом: «Решительно требую, чтобы обер-лейтенант Конест был представлен к повышению в чине, за личную храбрость в ходе операции „Цитадель”, и исключительную исполнительность! Начальник отдела диверсий РСХА, штурмбаннфюрер СД Отто Скорцени».

— Отдадите ее своему непосредственному командиру, — сказал Скорцени, выждав, когда штабной фельдъегерь прочтет записку. — И пусть только он попробует не представить вас.