Вроде бы ничего не произошло, но Шагунов почувствовал себя неуютно.
А что, если куклу собрали?…
Илька замотал головой.
Этого не может быть! Уля была разбита на много-много кусочков. Даже его мама не смогла бы ее собрать. И даже если какой-то умелец все склеил, кукла не заговорит, потому что кармана у нее больше нет, а значит, нет и пергамента.
Пергамента…
Шагунов ощупал свои карманы. Как он мог забыть? Половина пергамента! Где она теперь?
Квасников!
Илька схватил телефон, но знакомого гудения почему-то не услышал. Из трубки лилась напряженная тишина, среди которой четко было слышно, как кто-то сопит. Причем сопит совсем близко.
За плечом.
Илька крутанулся на пятках, выпадая из тапочек.
Что за черт? Кто здесь может сопеть? В квартире он один.
Или уже не один?
– Сашка! – завопил Илька в трубку, как будто Квасников мог услышать его через три квартала, что их разделяли.
– Шагунов!
Словно струна порвалась у Ильки за спиной. Голосок был тоненький-тоненький. Таким в мультиках муравьи говорят.
– Иль… Я!
Илька прижал к себе трубку и стал медленно отступать к своей комнате.
Коврик в прихожей шевельнулся – кто-то поправил его невидимой ногой. Или просто прошелся по нему. Ручка двери пошла вниз.
Забыв, что время от времени не мешало бы вдыхать в себя воздух, Шагунов с ужасом смотрел на бесшумно приоткрывающуюся дверь.
– Здравствуй!
Голос раздался со стороны кухни и был до того неожиданным, что Илька не сразу сообразил, откуда говорят.
Трубка выпала из его рук. От удара из нее вылетел аккумулятор. Быстро вертясь, он скользнул по линолеуму и остановился в двух шагах от маленьких ног, обутых в белые ботиночки.
Илька не мог оторвать глаз от черной коробочки аккумулятора, хотя уже понимал, кто стоит рядом.
Кукла выглядела ужасно. Она была склеена из сотен кусочков. Недоставало части щеки, половины правой руки и левой коленки. При этом Уля улыбалась неровными губами. Кармана не было. По центру платья был вырван приличный клок.
Пергамент…
Места, куда можно было пристроить пергамент с кодовым словом, Илька не увидел. Если только его не засунули внутрь игрушки – вон сколько теперь там щелей.
Уля сделала несколько шагов вперед. Маленькие пальчики сжались в кулаки. Еле заметное движение ноги, и аккумулятор улетел куда-то в недра кухни.
– Остановись! – поднял руку Шагунов.
На Ильку напал странный ступор. Она делала все невероятно медленно, хотя не мешало бы немного поторопиться. Во входную дверь уже пролезло лохматое чудище без лица, Восставший Мертвец. Сжатые кулаки куклы недвусмысленно давали понять, что гости пришли к Ильке не чай пить.
– Крвыч! Остановись! – Шагунов схватился за ручку двери, ведущей в его комнату.
Услышав старый приказ, кукла нехорошо сощурилась.
С места они сорвались одновременно. Топот маленьких ножек прокатился по коридору, слева навалилась темнота. Илька всем телом налетел на дверь. Петли жалобно охнули.
Он успел в последний момент. Дверь захлопнулась. Шагунов изо всех сил упирался в дверь, потому что замка у него, конечно же, не было!
Но никто его дверь пока не штурмовал. С той стороны негромко поскреблись. Потом в щель между дверью и полом просунулась маленькая рука.
«По частям будет пролезать!» – в панике подумал Илька, тут же нарисовав себе жуткую картину. Кукла снова разбирает себя на кусочки и проталкивает их в комнату. Под конец остается рука и голова. Они долго спорят, кто пойдет первым, наконец, рука пропихивает голову и, приподнимаясь на пальчиках, маршевым шагом пролезает последней.
«Голова не пролезет», – с облегчением выдохнул Илька. Придет же на ум такая чушь!
Рука из-под двери исчезла. В стенку рядом снова поскреблись. Илька прислушался.
В тишине коридора, в негромком постукивании в дверь было больше ужаса, чем в оглушительном штурме. Лучше бы там шумели и кричали.
Ногой он придвинул к себе стул, вставил ножку в ручку двери.
В коридоре по-прежнему стояла тишина.
Илька отступил в глубь комнаты. Казалось, тишина продавливает дверь. И вот она уже прогибается, готовая уступить бесшумному натиску.
За спиной раздался шорох.
Илька повернулся.
С окна спрыгнула маленькая фигурка.
– Ты должна меня слушаться! – крикнул Илька. Стеклянные глаза Ули налились черной ненавистью. – Я тебя оживил!
Кукла молчала. Она медленно приближалась к своему создателю, сжимая и разжимая кулаки.
– Крвыч! – из последних сил прошептал Илька.
– Твое слово не действует, – жестко произнесла кукла, прыгая вперед.
Стул упал, дверь распахнулась. На пороге замерло лохматое существо. Пронзительными зелеными глазами оно изучало свою жертву.
Кукла вскарабкалась Ильке на плечи, маленькой сильной ручкой схватила его за шевелюру, оттянув голову назад.
– Я заберу твои глаза и убью тебя, – произнесла свой приговор кукла. – А потом найду твоих друзей. И если ты думаешь, что можешь мною командовать, то ты сильно ошибаешься. Это ты будешь выполнять мои команды, когда я вложу в тебя пергамент. А подобных пергаментов у меня теперь будет много. И сделаю я их из твоей шкуры.
Видимо, Илькино преступление в глазах Ули было слишком тяжким, чтобы выслушивать оправдания или хотя бы принять их к рассмотрению в ее одиночном суде.
Кукла приготовилась нанести последний удар.
– Помогите, – прошептал Шагунов.
– Ему, – кивнула кукла на лохматое чучело, – нужна твоя кровь. Тебе нужен был оживший покойник – получай его.
– На помощь! – прохрипел Илька, зажмуриваясь.
– Ничего себе погромчик!
Все на секунду замерли, повернув головы в сторону входной двери.
На лестничной клетке стоял Левка.
– А чего к телефону не подходишь? – Сидоров переступил порог и глянул на телефонный аппарат, стоящий на тумбочке в прихожей. – Я звоню, звоню… А у тебя гости? – Левка с удивлением смотрел на открывшуюся перед ним картину. – Во что играете? – В сидоровских руках появился спичечный коробок. Он демонстративно брякнул спичками. – В прятки? Тогда я вас нашел.
Первая спичка сломалась, вторая загорелась, возмущенно фыркнув. Движением фокусника Левка вынул из кармана несколько смятых листков, бросил их на пол. Следом полетела спичка. Не глядя, Сидоров взял с тумбочки телефонную книгу и вырвал из нее несколько страниц.