— Нет. Привидение не схватит, — очень тихо и очень серьезно произнес Ларри. — А вот Саблезуб точно сцапает. Да так, что мало не покажется. — Он открыл шкаф и стал что-то искать у себя на полке.

Мне вдруг расхотелось спать.

— А кто такой Саблезуб? — спросил я.

— Это не кто, а что, — загадочно ответил Ларри.

Я ждал продолжения, но его не последовало.

— Саблезуб — это такое чудище с красными глазами и зеленым хвостом. Каждую ночь он съедает по одному ребенку, который не слушался старших и гулял по ночам, — ухмыльнулся Колин. Он посмотрел на меня, как на какого-то идиота. — Нет никакого Саблезуба. Ларри просто выдумывает. Очередная страшилка на ночь. Чтобы лучше спалось.

Ларри прекратил рыться в шкафу и повернулся к Колину:

— Я ничего не выдумываю. Я честно пытаюсь уберечь вас от больших неприятностей. Мне вовсе не за чем вас пугать.

— Тогда скажи, кто такой Саблезуб, — попросил я.

Ларри достал из шкафа толстый шерстяной свитер и с силой захлопнул дверцу.

— Лучше вам этого не знать, — сказал он.

— Нет, ты скажи, — продолжал выпытывать я.

— Ничего он не скажет, — буркнул Колин

— Я вам только одно скажу. Если вам повезет, то Саблезуб вам сначала открутит башку, а потом раздерет на куски. А если не повезет, то он просто вас раздерет на куски, — проговорил Ларри безо всякого выражения.

Джей хихикнул.

— Ага. И кровь выпьет.

— Я не шучу. Я серьезно. — Ларри натягивал свитер через голову и чертыхался, потому что никак не мог попасть рукой в рукав. — Вы мне не верите? Хорошо. Можете выйти сегодня ночью. Пожалуйста. Я никого не держу. Сами увидите, что это за Саблезуб. Только сначала возьмите бумагу и напишите свои адреса. Что бы я знал, куда мне потом отослать ваши вещи.

8

На следующее утро началось настоящее веселье. Мы все проснулись очень рано. Солнце только-только встало над горизонтом. Воздух был еще прохладным и влажным. За окном пели птицы.

Птичье пение напомнило мне о доме. Я спустился со своей верхней полки и потянулся, прогоняя остатки сна. Мне хотелось немедленно позвонить папе с мамой и рассказать им про лагерь. Но я решил подождать пару дней. Ведь я уже взрослый и самостоятельный. Меня отправили в лагерь на целое лето. А если я позвоню родителям на следующий день после приезда, они могут подумать, что я не такой уж и взрослый. Что мне без них плохо.

Мне не то чтобы было плохо без родичей. Наоборот, даже прикольно. Но я и вправду очень скучал по дому. Впрочем, на все эти грустные размышления у меня просто не было времени. Мы с ребятами сходили умыться, переоделись и сразу пошли на завтрак в главный корпус на холме. Как нам объяснили, это здание являлось здесь и столовой, и залом для общих собраний, и кинотеатром.

В центре огромного зала стояли длинные деревянные столы и скамейки, расставленные аккуратными рядами. Пол был паркетным, из красного дерева. Стены были обиты темными деревянными панелями. Тяжелые деревянные балки пересекали высокий беленый потолок. Такое я видел только в исторических фильмах. Окон не было вообще, и в зале царил полумрак. Впечатление было такое, как будто находишься в темной громадной пещере.

Звон тарелок, ножей и вилок был просто-напросто оглушающим. Наши крики и смех отзывались звенящим эхом под потолком. Майк сидел прямо напротив меня. Он что-то крикнул мне через стол, но в таком шуме я его не расслышал.

Кое-кто из ребят выразил неудовольствие по поводу еды, но мне она показалась очень даже ничего. На завтрак нам дали яичницу с ветчиной, жареную картошку, тосты с вареньем и апельсиновый сок. Дома я никогда не ем много всего на завтрак. Но сейчас я смел все подчистую — ужасно хотелось есть.

После завтрака мы все собрались на площадке перед главным корпусом. Нам сказали, что нас разобьют на группы и мы займемся чем-нибудь интересным. Солнце стояло уже высоко в небе. День обещал быть жарким. Настроение у всех было приподнятым. Мы дурачились и смеялись. Разговоры не умолкали ни на секунду.

К нам подошли трое воспитателей: Ларри и еще двое парней, имен которых я не знал. У каждого в руках был блокнот. Щурясь на солнце, они зачитали нам списки, кто в какой группе. Первая группа из десяти — двенадцати ребят отправлялась к реке на "утренний заплыв". Но я в эту группу не попал.

"Везет же некоторым", — подумал я. Мне ужасно хотелось пойти на речку. Я обожаю воду. Могу плавать хоть целый день.

Дожидаясь, пока назовут мое имя, я заметил на стене главного корпуса телефон-автомат. И снова подумал о том, что неплохо бы позвонить родичам. Может быть, даже сегодня вечером. Мне уже не терпелось рассказать им про лагерь и о своих новых друзьях.

Я, Майк, Колин и Джей попали все в одну группу. Всего в нашей группе было двенадцать ребят.

— Ладно, парни. Пошли со мной, — сказал Ларри. — Будем играть в скретчбол. Матч открытия сезона.

Мы спустились с холма на игровое поле — прямоугольный травяной газон. Ларри, как всегда, шел широким размашистым шагом. Я вообще заметил, что он никогда не ходит нормально. То есть для него самого это было, наверное, нормально. Но вот у других складывалось впечатление, что он вечно куда-то торопится. Словно боится на поезд опоздать. Для того чтобы за ним угнаться, мне пришлось пробежаться трусцой.

— А после скретчбола мы не пойдем купаться? — спросил я.

Ларри на ходу заглянул в свой блокнот.

— Ага, пойдем, — отозвался он. — Окунуться вам точно не помешает. После скретчбола.

— А ты раньше играл в скретчбол? — спросил меня Джей.

— Ну да, — сказал я. — И не раз. Мы в школе часто в него играем.

Ларри остановился на углу игровой площадки, где уже были размечены "дома" и площадки подачи. Он построил нас в шеренгу и делил на две команды.

Скретчбол — это что-то вроде бейсбола, только еще проще. Подающий бросает мяч как можно выше и дальше. Потом он должен обежать все "дома" раньше, чем принимающий игрок другой команды поймает мяч, либо обгонит его с мячом в руках, или попадет по нему мячом.'

Разумеется, как это всегда и бывает, кто-то хотел играть с кем-то в одной команде. Но Ларри сказал, что он сам разделит нас на команды, чтобы никому не было обидно. Он начал выкрикивать наши имена. Но когда он назвал имя Майка, тот робко вышел вперед и осторожно приподнял забинтованную руку.

— Ларри, мне кажется… я не смогу играть, выдавил он.

— Да ладно, Майк. Что ты ноешь опять? — поморщился Ларри.

— Но она правда болит, — настойчиво проговорил Майк. — Рука болит. Прямо стреляет. И в плечо отдает. Вот посмотри. — Майк поднес руку к его лицу. — Она вся распухла!

Ларри приподнял блокнот и осторожно отвел руку Майка в сторону.