Роман служил в «Граде» почти пятнадцать лет, видел смерть сотни раз и убивал сам. Но такое хлоднокровное убийство беззащитных маленьких детей потрясло даже его. Одно дело, когда взрывается смертник или террористы что-то требуют, прикрывшись детьми. Бывает, маньяки убивают детей. Но когда профессионалы приходят с конкретной целью УБИТЬ ДЕТЕЙ… Такое он встречал впервые. Каким же упырем бессердечным надо быть, чтобы застрелить в упор детей?! К примеру, доктора и супругу можно было грохнуть сотню раз на стоянке супермаркета или в том же подземном гараже. Но убийцы предпочли подняться сюда и расстрелять всю семью. Значит, возможно, дети раньше видели террористов?
Ворвавшийся сразу после «градовцев» в квартиру Малышев быстро огляделся, подошел к телу Воскобойникова и дотронулся до его холодного лба.
– Часов восемь-десять как труп, – презрительно сказал опер и прошел в детскую, остановившись рядом с Родионовым.
– Ну, чего скажешь? – спросил Роман оперативника.
– Опоздали, что уж говорить! – махнул рукой Малышев.
В большой квартире уже становилось тесно от прибывающих сотрудников СНБ и экспертов.
– Ладно, пора людей уводить, – сказал Роман Малышеву, пожимая руку, и нос к носу столкнулся с Гуляевым.
– Ты здесь еще? Давайте, давайте, валите отсюда, и так натоптали, – недовольно сказал Гуляев, пропуская «градовцев» к прихожей.
– Паперный, давай – на выход! – приказал Роман, не понимая, почему у него в груди застыл холод. Вот так последний раз холодило внутри четыре года назад, когда при зачистке аула под колеса их бронированного «Тигра» бросилась девчонка с поясом смертника. Родионов тогда отделался контузией, спасла внутренняя бронекапсула, а вот водитель, прапорщик Копытин, погиб.
Ступив на толстый ковер в прихожей, подполковник Родионов, сам того не зная, замкнул электрическую цепь и запустил часовой механизм. Те, кто минировал квартиру Воскобойникова, были мастерами своего дела и установили две бомбы с двадцатиминутной задержкой детонации. Одну – на антресолях в коридоре, вторую – в шкафу-купе в прихожей. Террористы сами долго служили в специальной службе и знали порядок работы изнутри.
Двадцать минут – это как раз тот срок, когда в квартиру набивается достаточное количество старших офицеров и оперативников СНБ, чтобы прихлопнуть их одним ударом. Здесь важен психологический фактор. Где-нибудь на Кавказе никто бы так не поступил, там люди на такие «штуки не покупаются», но здесь Питер – глубокий тыл. Город, где сроду не было терактов. В спокойной обстановке даже такие матерые антитеррористы, как Сундуков и Гуляев, утомившись, притупили бдительность.
Стоящий на импровизированном блокпосту Михаил Ягода, прапорщик санкт-петербургского ОМОНа, покосился на часы. Пять пятьдесят утра. Хорошо, что машин пока мало, водители с полицией не связываются, молча отправляясь в объезд. Но скоро поток транспорта станет плотный, и хрен кто захочет ехать в объезд. А здесь публика не простая, вся элита городская живет. Скандалить будут, буржуи хреновы!
И в этот момент земля под ногами дрогнула. Посыпались стекла, и истошно завыли десятки сирен автомобильной сигнализации. Высунувшись из-за борта «Муромца», Ягода увидел, как на верхних этажах жилого комплекса расцветает чудовищный цветок из дыма, огня и кирпичной пыли.
* * *
Николай Блинов, глава СНБ, находился в наспех созданном Оперативном штабе по расследованию теракта на Пискаревке и поддерживал постоянную связь с находившимся на Песчаной Михеевым. Узнав о смерти Воскобойникова с семьей, раздраженно приказал ВРИО УСНБ разбираться на месте и отключился.
– Что скажешь? – спросил он, повернувшись к начальнику Директората по борьбе с терроризмом генералу Уланову.
– У нас не просто где-то «течет». У нас буквально хлещет! О докторе Воскобойникове мы узнали около восьми часов, после отчета экспертов. А в восемь к доктору уже завалились убийцы. Вот как-то так…
Блинов на минуту закрыл лицо ладонями, стараясь сосредоточиться. Это не получалось, мысли скакали галопом, опережая одна другую.
– Кофе принесите, и покрепче! – крикнул Блинов, ни к кому конкретно не обращаясь.
В этот момент в зале, где были установлены мониторы, передающие картинку с Песчаной улицы в режиме реального времени, раздался громкий выдох…
– Взрыв! – заорал кто-то. – Там взрыв!
Когда Блинов прибыл на место взрыва, пламя, несмотря на усилия пожарных, продолжало бушевать на полностью разрушенном тринадцатом этаже, перекинувшись на четырнадцатый.
– Потери? – сразу спросил он взмыленного и бледного Михеева, от которого теперь пахло не туалетной водой Baldessarini, а по́том и страхом.
– Много! Минимум пятнадцать человек, включая командира группы «Град» полковника Гуляева и начальника УБТ Сундукова. Потери уточняются, но пробиться туда нельзя, сильный пожар…
«Заодно сгорели все возможные улики», – подумал Блинов, до хруста сжимая кулаки. Его опять обвели вокруг пальца и, как щенка, публично выставили идиотом.
– Извините, вас – глава государства! – И голос порученца, и его рука, сжимающая трубку телефона правительственной связи, заметно дрожали. Блинов вырвал трубку и тут же услышал голос Стрельца.
– Что, Коля, не зря ты в Питер прибыл? Смотрю, расследование полным ходом идет?
Пока глава СНБ размышлял, что бы ответить, Стрелец, сменив насмешливый тон на приказной, заявил:
– Вылетай в Москву вместе с Улановым! Ты там только людям своим мешаешь. Вы мне здесь нужны. Оба!
Едва вернувшись в Москву, Николай Блинов написал рапорт об увольнении по собственному желанию и выложил его из папки, едва войдя в президентский кабинет. Стрельченко брезгливо взял рапорт двумя пальцами, повертел его перед собой и отложил в сторону.
– Это что, Коготь? – По старому еще, бандитскому прозвищу, Стрелец не называл Блинова уже несколько лет. – Ты в штанишки, что ли, наделал? С корабля бежишь?
– Я офицер, Женя. Хоть и бывший, но армейский офицер. Мне эти шпионские игры вот уже где сидят. Кругом одни предатели, рассадник какой-то… – Блинов провел ладонью по собственной шее. – Не мое это, Стрелец. Вон Сыч как был «ментом», так и остался в своем ведомстве. Усольцев, Седельников как были офицерами, так и остались военными. И только меня ты в чекисты определил…
– Потому, что доверяю, Коготь. Тебе доверяю. Должен же кто-то дерьмо, что еще со времен Андропова в ГБ накопилось, разгребать? Вот ты и разгребаешь. Причем разгребаешь отменно. А без ошибок и промахов не бывает успехов. Сам знаешь, не первый год в деле. Ладно, Коль, это все лирика. Давай по существу докладывай. А вот эту писульку – на хрен! – Стрелец, взяв рапорт Блинова, скомкал его и отправил в корзину для бумаг.
– Дженни, если ты опять нагрубишь матери, я тебя высеку! Не поленюсь прилететь и высечь, как козу! – не сдерживаясь, заорал Алекс Шорт, окончательно выйдя из себя.