— Много Дикарей проходит перед моим взором. Что делает одного более памятным, чем другого? Товары собираются для покупателей с Валентности и Верховной Тары. Дикарская работа высоко ценится в тамошнем секторе Рукава. Для меня оказия розницы — большая редкость.
Мéарана показала мужчине свой медальон.
— Вот второе украшение. Сразу видно, что они выполнены в одном стиле. Оно тоже могло пройти через твои руки.
Оптовик взял оба медальона и сравнил их.
— Много вещиц проходит через это место. Они собираются для аукционов, когда приходят покупатели, а такое количество нуждается в разнообразии и схожести. Но когда их приобретают, а гладиольские обменные векселя оседают в кармане, к чему помнить о них?
— Прошу, сахб, — сказал Билли. — Если мы назвать мир, ты можешь показать нам добро с него?
Арфистка протяжно вздохнула:
— Билли, мы ведь и пытаемся узнать название планеты.
Билли опустил голову, покручивая прядь волос.
— О, госпожа арфистка, Билли увидеть меч на улице много-сильно похожих цветов. В карточке говорится, что меч с мира Эньрун.
Донован нахмурился, злясь на Педанта за то, что забыл эту информацию, и на Ищейку за то, что не поделился своим наблюдением. Себя же он проклял за то, что был таким дряхлым и сломленным стариком.
— У тебя в хранилище есть товары с Эньруна? — спросила Мéарана у Чэн-боба.
Хозяин магазина пожал плечами.
— Это оказия, чтобы взглянуть.
Он соскользнул со стула и провел их на склад, где на полках и в камерах хранились упакованные коробки. На некоторых были написаны названия домов искусств Валентности и других планет, на других просто номера лотов. Появление хозяина «дало оказию» для бурной деятельности рабочих. Вильчатый погрузчик подлетел к боковому проходу с палетой, диспетчер в другом конце коридора сканировала номера лотов в чип и крепила эймшифары к контейнерам; но у Мéараны было такое чувство, что еще секунду назад здесь царило безделье.
— Кола! — крикнул Чэн-боб. — Где лоты с Эньруна, которые в прошлый месяц доставила «Кошка Веттери»?
Диспетчер сказала что-то в микрофон, прижав ладонь к уху, услышала ответ и крикнула:
— Нги!
Чэн-боб торопливо поблагодарил ее и повел компанию по главному коридору. Ряды, как поняла Мéарана, были отмечены в алфавитном порядке согласных, и заключила сама с собой пари, что камеры в поперечном направлении будут отмечены по порядку гласных. Значит, «нги» означало второй ряд, четвертую камеру.
Именно туда и привел их импортер.
— Этот лот был куплен у торгового судна «Кошка Веттери», — пояснил он, пока они быстро шагали между стеллажами.
— Теперь ты на память не жалуешься, — отметила Мéарана.
Чэн-боб оглянулся.
— Что за образцы в лотах, мне неведомо. А вот счета, фактуры и номера партий — да.
— «Кошка Веттери» сейчас в порту? — спросил Донован. — Мы бы хотели побеседовать с капитаном.
Не останавливаясь, Чэн-боб заговорил в микрофон, затем ответил:
— Нет, у них случилась оказия отбыть в Орам и Женгу Шуай шестодень назад. Вот этот лот для аукциона, когда с Валентности и Верховной Тары появятся покупатели.
Стандартный межтранспортный контейнер, чуть выше человеческого роста, с двойной дверью, открывающейся в проход. На стенках наклейки с названием торгового корабля и экспортера, нотариальная печать о происхождении, предварительная оценка и большой эймшифар для отслеживания.
— Они часто приходят, — спросил Донован, — торговцы предметами искусств?
Мéарана принялась открывать защелки на дверях.
— О да. Прибытие покупателей у нас оказия для фестиваля. Гатмандерский фестиваль дикарских искусств. Хотя, что касается меня, это оказия для честности. — Он заговорил тише: — Некоторые мастера — сами гаты. Как вам известно, бедный Гатмандер у черта на рогах. «На самом пределе небес», как гласит наш гимн. И…
Мéарана резко повернулась:
— Что это?
Чэн-боб в замешательстве моргнул.
— Наш… гимн?
— Да. Как он звучит?
— Как-то так… — Он фальшиво пропел:
— На Гатмандере, далеком Гатмандере,
На самом пределе небес,
Всегда есть оказия для…
— На пределе! — воскликнула арфистка. — На пределе! Вот что имела в виду мать. Вот куда она отправилась! — Затем, уже тише, прошептала: — Вот куда она отправилась.
Донован ощутил тепло радости, которого уже давно не чувствовал, но Фудир перехватил контроль над языком.
— Ищейка! Ты знал! И ничего не сказал?
Его тирада напугала экспортера, и он торопливо отступил назад. Теодорк тоже забеспокоился, но Билли взял человека со шрамами за руку и сказал:
— Сахб отдыхать. Не время для брани-ругани.
Он повел его к низкому ящику в другом отсеке и заставил сесть. Человек со шрамами клокотал от ярости и унижения.
«Ты не можешь забрать всю славу себе», — сказал Педант Ищейке.
— О, закройте хлеборезки! — разозлился Фудир. — Вы, оба!
«Ищейка, ты считаешь себя умным, — проурчала Шелковистый Голос, — но ум без общения бесполезен».
«Не всякую загадку можно разгадать с помощью увещеваний и соблазнений, Шелковистый».
— А не всякая проблема — это загадка, — напомнил Донован.
— Забудьте об этом, — сказал Фудир. — Заметили, как она посмотрела на нас?
Стоявший у контейнера Теодорк Нагараян почесал голову.
— Что с боссом?
Арфистка наконец открыла двери.
— Не обращай внимания. Он отдохнет и придет в норму.
Мéарана шагнула в контейнер и тут же вышла обратно.
— И босс здесь я, — добавила она.
Теодорк оглянулся на Билли, который снова присоединился к ним.
— Она босс?
Слуга пожал плечами:
— Всегда быть.
В грузовом контейнере оказались стеллажи с рядами ящиков. Их Мéарана с компаньонами и принялись выдвигать и задвигать. Там были серьги и подвески, медальоны и броши, браслеты, пряжки и цепочки, украшения из витой проволоки. Где-то в половине из них угадывался стиль медальона Мéараны — яркие камни, вправленные в золото, серебро или алюминий, которые, по словам Чэн-боба, жители Энь-руна называли «стояночными камнями». Как он выразился, лучших «стояночников» не сыскать во всем Спиральном Рукаве.
Мéарана не знала, что ожидала найти. В более глубоких ящиках хранились чаши и кружки, вазы и черепки. Предметы искусства были красивыми, варварскими, неотразимыми. Но они не указывали путь к матери. Что такого ее мать увидела в украшениях с Эньруна, что отправилась в Глушь?