Арман не находил себе места от беспокойства и чувства собственной никчемности. В определенном смысле дипломату «повезло». Поскольку он считался мужем одной из похищенных, его не держали в неведении. Напротив, Армана регулярно информировали о ходе расследования и принимаемых решениях и даже позволили присутствовать на одном тайном совещании. Однако помочь он на данном этапе ничем не мог. Невозможность сосредоточиться на действиях лишь усиливала беспокойство, которое он испытывал за двух женщин. Неприкаянный, он бесцельно бродил по саду, через который увели девушек и который одновременно являлся главным местом, связывавшим дипломата с Лидией. Многочисленные слуги и стражники, прочесывавшие территорию, не обращали на него особого внимания. Ноги сами понесли Армана в глубь сада, туда, где они с Лидией проводили больше всего времени. Он инстинктивно вошел в беседку, где они так подолгу сидели и разговаривали. И резко остановился, нахмурив брови. Взгляд его был прикован к скамейке, на которой лежали в ряд несколько цветков.
Арман медленно подошел поближе и, не прекращая хмуриться, осторожно провел пальцами по стеблям. Слева направо, будто читал строку. Поднял голову, беззвучно пожевал губами и снова опустил взгляд на цветы. Веточка гамамелиса. Герань. Ветка плюща. Розовая роза. Красная гвоздика, повернутая цветком вниз.
Арман взволнованно сжал пальцы, так сильно, что побелели костяшки. В том, что перед ним – послание от Лидии, он не сомневался ни секунды. Равно как и в том, что это послание – лично для него и именно он должен понять, что означает это сочетание цветов.
Но тут-то и заключалась загвоздка. Хотя значение каждого цветка было ему известно, общий смысл ускользал.
Итак, еще раз. Гамамелис – тут все просто, это растение означает заговор и похищение. В любовных посланиях зачастую используется, когда речь идет о похищении невесты, не в преступном, а романтическом контексте. Однако в данном случае речь идет о подлинном похищении. Пока все понятно. Герань – символ знатности. Видимо, намек на то, что похититель – благородного происхождения. Тут тоже нет ничего неожиданного. А вот дальше… Плющ, растение, которое обвивает дерево, не отпуская его от себя, – символ собственности. На любовном языке – «ты принадлежишь мне», «ты моя и только моя». Что это могло означать в данном случае? Допустим, снова похищение. Злоумышленник хочет, чтобы Лидия принадлежала ему. Странно, что девушка решила повториться; наверняка на составление этого букета у нее было очень мало времени. Но предположим, что дело именно в этом: в сложившихся обстоятельствах ей было не до того, чтобы проверять свое послание на предмет повторов. Затем розовая роза. Означает учтивость и любезность. Похититель ведет себя учтиво? Даже если и так, разве это настолько важно, чтобы сообщать в послании? Или Лидия хотела таким образом успокоить его, Армана, чтобы не волновался слишком сильно? Непонятно. С гвоздикой все проще. Перевернутые цветы используют, чтобы указать направление, когда назначают свидание. Обычное значение цветка в этом случае перестает играть роль. Если цветок перевернут лепестками вниз, значит, автор послания указывает на юг. А это совсем не то направление, в котором собираются ехать спасатели.
Что ж, это уже кое-что. Необходимо как можно скорее переговорить с кардиналом. По меньшей мере, Арман знает, в каком направлении увезли похищенных, пусть это и недостаточно подробная информация. Но, может быть, Монтерей сумеет сделать из нее выводы, до которых не додумался сам Арман?
Дипломат беззвучно пошевелил губами, глядя на непонятую часть послания. Плющ и розовая роза. Плющ и роза… «Ты принадлежишь мне». Собственность, принадлежность. «Ты моя». «Ты мой». Мой…
Глаза Армана расширились, и он быстрее зашевелил губами, словно придавая таким образом больше веса собственным мыслям. Не зря в высшем свете так популярна игра в шарады! Ну конечно! «Мой»! Лидия не могла напрямую назвать имя похитителя на языке цветов и поэтому зашифровала его, поделив на части! На эркландском языке, изучение которого являлось непременной частью обучения любого аристократа, «мой» звучит как «мон»! А слово «варод» существует на другом языке, древнерестонском, том самом, на котором написаны священные книги. И означает оно «розовый цвет»! А «веред» на том же самом языке – роза! На всякий случай Лидия совместила два этих однокоренных слова в одном цветке.
Теперь все становилось на свои места. Итак. «Похищение. Дворянин Монварод. Южное направление». Кажется, у Монвародов есть особняк к югу от дворца герцога Кальво? В любом случае, срочно к кардиналу!
Отыскать Рэма не составило труда. Он чрезвычайно эмоционально разговаривал с одной из фрейлин Лидии, стоя у окна в конце пустого коридора.
– Для чего в таком случае ты вообще там находишься? – распекал девушку он.
– Мое дело слушать разговоры, – оправдывалась она, чуть не плача. – Я не должна была следить за леди Кальво!
– Рэм!
Арман сперва окликнул графа, а уж потом сообразил, что, возможно, такое обращение было не вполне уместным. Фамильярность, устанавливающуюся во время совместной попойки, не всегда следует переносить на последующее общение. Но менять что-то было поздно, к тому же Рэм негативной реакции не выказал, лишь поднял глаза, переключив свое внимание с фрейлины на дипломата.
– Мне необходимо срочно видеть кардинала, – сказал Арман. – Я, кажется, знаю, куда их увезли, и это отнюдь не резиденция Отарийского.
– Идем.
Рэм словно забыл о своей собеседнице и без дальнейших расспросов зашагал в сторону кабинета кардинала. Лишь бросил короткий удивленный взгляд на подвядший букет в руках у Армана, но тратить время на обсуждение этого факта не стал.
Здесь дежурила охрана, но одного взгляда Рэма оказалось достаточно, чтобы стражники расступились и пропустили обоих.
– У графа Ортэго появилась новая информация, – с порога сообщил Монтерей-младший, жестом предлагая Арману приблизиться к кардиналу.
– Вот. – Облизнув пересохшие от волнения губы, дипломат прошел в комнату и остановился возле рабочего стола. Его высокопреосвященство всем своим видом показал, что внимательно слушает. – Девушки оставили сообщение о том, куда их увезли. Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, он принялся раскладывать на столе цветы, в том самом порядке, в котором расположила их Лидия.
И лишь закончив и отступив на шаг, понял, насколько нелепо выглядит такой гербарий на столе одного из самых могущественных людей королевства. Да что там, не факт, что будет преувеличением сказать «самого могущественного». Здесь было место для важных документов, ножа для бумаг, массивной бронзовой чернильницы, изображающей голову льва с раскрытой пастью. Никак не для роз и веток плюща с увядающими листьями. Должно быть, кардинал и не подумает воспринять всерьез такое послание.
Пока, однако же, никто не высказывал возмущения и не поднимал дипломата на смех. Рэм подошел поближе, серьезно посмотрел на цветы и поднял вопросительный взгляд сначала на Армана, потом на кардинала. Последний прищурился, разглядывая растения, затем неспешно произнес: