В слащавом голоске Флавия послышалась какая-то неискренняя нотка, которая заставила Ната насторожиться. Мерко явно не сказал им всего. Возможно, в предложенном им контракте были и другие, не оговоренные пункты… с которыми, как и полагается, им предстояло ознакомиться позже.
Молодые люди встревоженно переглянулись. Уж не собирался ли призрачный народ продержать их в неволе долгие годы?
— Значит, хотите сделать нас своими куклами, — мрачно буркнул Нат, — безвольными марионетками, которых вы будете дергать за веревочки по своей прихоти, просто ради забавы…
— Ах! — нетерпеливо воскликнул Флавий. — Пожалуйста, не начинайте снова! Что за неблагодарность! Мне и так было нелегко склонить Совет на вашу сторону. Вам следует быть благодарными мне за то, что я добился этого компромисса. Некоторые из моих сородичей, которые пришли в полный ужас от вашего телесного присутствия, настаивали на том, чтобы подвигнуть вас к самоубийству. Неужели вы предпочли бы это? В наших рядах немало экстремистов, ставящих стыдливость и добродетель превыше всего. Для них человеческое тело отвратительно, а его естественные отправления — и вовсе кощунство. Сама мысль о том, чтобы люди справляли нужду, приводит их в ужас. Вероятно, это связано с некоторыми излишествами, которым мы предавались в далеком прошлом.
— Вы имеете в виду оргии? — проворчал Нат.
— Совершенно верно, — признался Флавий. — Культ плотских радостей заставлял нас открыто предаваться всем обычно тайным порокам, всем чувственным фантазиям. В конце концов мы, признаюсь, несколько перегнули палку, и часть из нас прониклась отвращением ко всему телесному, что, как вы понимаете, многократно усилило их стремление избавиться от плотской оболочки. Одним словом, советую вам не проявлять недовольства. Вы можете испортить благоприятное отношение, которым пользуетесь в настоящее время.
— А как, по вашему представлению, ваш план будет воплощаться на практике?
— Без паники! Я хорошо знаю своих сородичей. Поначалу вы будете пользоваться большой популярностью, и это причинит вам некоторые неудобства, но затем любопытство духов угаснет. В один прекрасный день вы перестанете интересовать их и станете жить по собственному усмотрению. Про вас забудут… Можно даже сказать, что вы выйдете из моды. Вам остается только набраться терпения и дождаться этого дня!
Когда голос Мерко умолк, Сигрид осторожно прошептала:
— Как думаешь, он говорил правду?
— Сомневаюсь, — вздохнул Нат. — Боюсь, все будет гораздо хуже, чем он пытается нас заверить. Эти люди были одержимы чувственными удовольствиями, чуть ли не эротоманы. Их цивилизация пришла в упадок, когда они решили отказаться от тела. Так что можно ожидать от них чего угодно.
На следующий же день Нату и Сигрид пришлось убедиться, что их подозрения были обоснованны. Шепчущие духи сменялись в их голове, как посетители в музее. Некоторые, едва появившись, провозглашали подобную затею отвратительной и тут же удалялись. Но, увы, большинство сочли эксперимент захватывающе интересным и тут же пытались управлять телом Ната, как покупатель испытывает новую машину, прежде чем заплатить за нее. Чтобы проверить возможности этого незнакомого тела, они заставляли его бегать, прыгать, карабкаться на стену… и даже нырять в бассейн с гнилой застоявшейся водой и плавать в нем.
Юноша не имел ни малейшей возможности взбунтоваться. Заняв его мозг, посетители получали полный контроль над его телом, так что он превращался в их послушную марионетку. Все, что он мог — это покорно выполнять самые нелепые команды и выслушивать глупые комментарии или ободряющие выкрики.
— Нно, но! — кричали они в его сознании, видимо, принимая его за лошадь. — Быстрее! Беги! Прыгай!
— А, до чего же весело! — ликовали они. — Я уж и забыл, до чего приятно иметь руки и ноги!
Не обращая внимания на усталость юноши, а также раны и ушибы, которым покрывалось его тело в результате этих испытаний, они доводили его до предельного изнеможения, сердясь и раздражаясь, когда он имел наглость останавливаться, чтобы немного перевести дух.
К концу первого дня «посещений» у Ната почти не осталось живого места — сплошные шишки, ссадины и синяки. Трижды дело едва не закончилось переломами рук и ног, а из-за жестокой судороги в ногах после пятидесятого заплыва в бассейне он чуть не утонул.
Сигрид повезло не больше. Многочисленные посетительницы, нескончаемой чередой сменявшие друг друга в ее голове, заставляли ее бесконечно краситься, причесываться, танцевать… так что к вечеру слой румян на ее лице оказался таким толстым, словно ее пытались замуровать заживо. От тысяч взмахов щеткой кожа на голове воспалилась и болела, а танцы оставили ей болезненное растяжение в правой лодыжке.
Одним словом, завтрашний день не сулил им ничего хорошего.
— Они совсем чокнутые, — негодовал Нат, промывая свои ссадины. — Один из них хотел заставить меня спрыгнуть с крыши! Похоже, они воображают, будто я — сверхчеловек, обладающий невероятными физическими способностями. Видимо, они совсем забыли, что возможности человеческого тела не безграничны.
— Долго мы в таком ритме не продержимся, — вздохнула Сигрид. — Если мне и дальше придется столько причесываться, как сегодня, недели через две я стану совсем лысой.
— Флавию Мерко следовало бы попросить их угомониться, но, боюсь, дальше будет хуже. Я почувствовал в них сильное возбуждение… довольно двусмысленное возбуждение.
— Ты хочешь сказать… сексуальное?
— Да. Посещая нас, осваиваясь в нашем теле, они чувствуют пробуждение забытых желаний. Восстанавливая телесную память, они стремятся получить еще больше человеческих ощущений. Мне это не нравится. Боюсь представить, куда это нас заведет.
На следующий день изматывающий марафон возобновился.
Желающих было столько, что время каждого «посещения» пришлось сократить вдвое. Иногда посетители начинали сами путаться в командах. Забыв, каким образом можно заставлять тело двигаться, они начинали действовать на разные зоны мозга юноши наугад, на манер пользователя-новичка, который, не имея под рукой инструкции, начинает давить на все кнопки подряд, с интересом глядя, «что из этого получится»… В таких случаях Нат становился жертвой нелепых, неконтролируемых действий: он вскакивал, садился, почесывался, падал ничком на землю, лаял, извивался или кидался головой вперед на стену. Уже к полудню брови у него распухли, лицо было перемазано кровью, а левое ухо оказалось наполовину оторвано.
Флавию, надзиравшему за тем, как проходят визиты, пришлось неоднократно вмешаться, чтобы изгнать особо небрежных «пользователей» из сознания юноши.
— Хватит! — приказывал он. — Вы же его сломаете. Освободите место, другие ожидают своей очереди… Еще раз напоминаю вам, что эта игрушка очень хрупкая; если она испортится, мы не сможем ее починить.
После целой недели такого обращения Сигрид и Нат оказались в состоянии полнейшего физического упадка. Они пожаловались Флавию, который заметно растерялся.