Прыжки в скафандрах в море, конечно, оказались жесточайшим испытанием. Требовалось на глаз определить в конце полета, сколько метров осталось до воды. Вовремя отцепить парашют. А потом, бултыхаясь в воде в раздутом скафандре, попытаться влезть в лодку. Мужики-то подобное упражнение с трудом проделывали – а девчонкам совсем туго приходилось. Никитин, руководитель прыжков, и подбадривал, и уговаривал, а порой просто за руку втаскивал в надувное суденышко.
Спина и копчик у Гали, конечно, побаливали, особенно после прыжков, но как-то неостро – а может, она просто притерпелась. А Жанна подвернула ногу, и ее увезли в госпиталь. И жалко было подругу, конечно, но и подленький червячок точил: может, одной конкуренткой на полет стало меньше?
В конце августа, после того как вернулись на Землю Андриян и Паша, космонавток повезли на полигон. Видимо, во время экспедиции «звездных братьев» девушек отправлять туда не захотели – слишком высокое напряжение там царило, не хотело начальство, чтобы и они болтались под ногами. А тут вроде и повод есть, и интересно все поглядеть, но надсада совсем не та: теперь планировались запуски автоматической станции на Венеру. Ну, Венера – интересно, конечно, ново, необычно. Если все получится – обеспечен громовой голос Левитана: «…запущен исследовательский корабль в направлении планеты Венера! Очередное достижение технического гения советского народа, свидетельство преимуществ нашего образа жизни!» Но если даже что с ракетой случится – ничего особо страшного. Полетит в сторону Утренней звезды в другой раз.
Циклопические сооружения Тюратама произвели на Галю, как и на остальных девочек, огромное впечатление. И грела душу мысль, что они, шесть молодых советских девчонок, оказались среди немногих избранных и допущенных. Их водили в МИК, показывали станцию «Венера», и как ее стыкают с ракетой, и как вывозят потом на старт. А в остальном жизнь была прежняя, полувоенная: утром подъем, затем зарядка, построение. И по площадкам они ходили в гимнастерках с погонами младших лейтенантов.
С наблюдательного пункта в паре километров – там построили специальную трибуну – они смотрели, как ракета ушла со старта, – было страшно и радостно. И внутри у каждой теплилось: может, в следующий раз лететь придется мне?
От полноты чувств Галя при всех продекламировала: «На далекой звезде Венере солнце пламенней и золотистей, на Венере, ах, на Венере, у деревьев синие листья!» Стоявшие рядом с ними на трибуне военные (много генералов, в глазах блестит от звезд) и важные гражданские слегка покосились в сторону столь восторженной и поэтической младшей лейтенантши, однако ничего не сказали. А от стоящей рядом Жанны (ее тоже взяли, несмотря на опухшую ногу, на полигон) Иноземцева получила незаметный, но внушительный пинок.
– Ты чего? – спросила Галя шепотом.
Жанна (как и она, учительница по образованию) прошипела в ухо:
– Ты кого цитируешь при всех?! Это ведь Гумилев! Он белогвардеец, его в двадцать первом году расстреляли!
– Правда? – удивилась Иноземцева. – А я не знала. – Хотя все она прекрасно знала – просто захотелось похулиганить.
Ближе к вечеру Провотворов (он, разумеется, тоже отправился с ними, ходил всюду, руководил и опекал) вызвал Галину к себе. Он проживал, за неимением более важных персон, в так называемом «маршальском домике», где ночевали перед стартом все ребята, уходившие в полет. В домике царила блаженнейшая прохлада – недавно там установили кондиционеры, едва ли не первые в здешней пустыне. С тех пор как Галя послала его (если выражаться грубо, но точно) во время приема в Кремле, генерал ни разу с ней даже не заговаривал. Она тоже первой не начинала, держала фасон.
Иван Петрович хмуро пригласил садиться – ни дать ни взять строгий начальник (или даже, скорее, военачальник), вызвавший к себе нерадивую подчиненную. Начал издалека и миролюбиво:
– У тебя, Галина, с прочими кандидатками в космонавтки какие отношения?
– Какие? Нормальные. Товарищеские. Даже можно сказать, дружеские. Теплые.
– А вот ты знаешь, например, что они порой допускают нарушения режима труда и отдыха космонавта?
Она вылупилась:
– Что вы, Иван Петрович, имеете в виду?
– Покуривают девчата. Выпивают.
Но Галя, хоть, бывало, и сама сигаретку с другими могла высмолить, и пивка с устатку дернуть, сделала круглые глаза:
– Да что вы, товарищ генерал? Никогда не видела!
– Ладно, допустим. А знаешь ли ты, к примеру, что совсем недавно две твои товарки без разрешения покинули расположение части?
– Понятия не имела, – на голубом глазу отвечала девушка. – И кто это был?
– Ирина и Валентина Маленькая, как вы ее называете. Они уехали с Германом на его автомобиле и провели у него на квартире вместе с ним всю ночь.
– Что вы говорите?!
Он строго посмотрел на нее, а она подумала, не слишком ли переигрывает. Все эти случаи (и несколько других), включая курение и алкоголь, были ей прекрасно известны.
– А знаешь ли ты, к примеру, – продолжал Провотворов, – как Валентина Маленькая отзывается о Вале Большой, которая является, между прочим, командиром вашего маленького, но такого важного отряда?
– Только хорошо она о ней отзывается.
– Да? У меня имеются другие сведения. Например, она говорила, что Валентину слишком испортили партия и комсомол. Каково!
– Ничего подобного, Иван Петрович, я не слышала.
– Да, Галя. По-моему, не хочешь ты быть со мной полностью откровенной. Понимаешь, – задушевно продолжил Провотворов, – срок полета приближается. И следующими в космосе из советских людей будете вы. Точнее, одна из вас. Хотя есть мнение – и я его всячески отстаиваю, – чтобы произвели групповой полет двух советских женщин, – но кто знает, пойдет ли руководство на подобную акцию… Кораблей, как ты знаешь, мало, и они не резиновые. И решение, кто из вас отправится в первый полет, будет зависеть от множества факторов. В том числе и от того, как у кандидата обстоят дела с дисциплиной. Поэтому, Галя: тебе дается важное комсомольское поручение. Ты должна информировать меня о поведении прочих девушек-космонавток.
– Я – первая? – Усмехнувшись, неожиданно переспросила она.
– Что?! – набычился, не поняв, генерал.
– Ну, я первая из девчонок, к кому вы обратились с подобным предложением? Так сказать, по блату? Или вторая? Третья? Пятая? И согласились ли остальные? Или, напротив, вас послали?
– Ты нарушаешь все правила субординации, Галина.
Но она закусила удила.
– Да? А что вас, к примеру, товарищ генерал-майор, будет интересовать о девочках? Курение, выпивка, встречи с парнями, анекдоты про Хрущева?
– Я прошу тебя понять, Галина: то, что я тебе предлагаю, делается исключительно в целях улучшить эффективность вашей подготовки и, в конечном итоге, выбрать для полета наиболее подготовленного и подходящего товарища.