В разведгруппе недостаточно только команды командира исполнять. Замешкается разведчик, выдаст себя посторонним стуком или кашлем – мало того, что задание сорвет, так еще и группу погубит.
– Все, что ты говоришь – все правильно, Михаил. Но если ты такой умный, подскажи, кого взять?
В комнате повисло молчание.
– То-то и оно, – вздохнул Мокрецов.
– Тогда уж лучше втроем.
– Ты в разведке с первого дня, кадровый, и сам понимаешь, что втроем «языка» не взять.
Командир говорил верно. Если наметили цель – того же часового, два разведчика блокируют траншею с обеих сторон, двое идут на захват. Часовой может сильный попасться, сопротивление активное окажет, орать будет. А «спеленать» его надо тихо. И назад «языка» тащить тоже люди нужны: один впереди, двое немца тащат, один сзади отход прикрывает – у каждого в группе свои обязанности.
– Так что к вечеру будьте готовы.
– Так точно! – вскочили оба.
Поскольку предстояло взять «языка» и сразу вернуться, лишнего груза, вроде запаса продуктов, не было. Без «сидора» за плечами проще, только запас патронов. К тому же столкновение со стрельбой – это почти провал задания.
Как только начало смеркаться, оба разведчика натянули белые маскировочные костюмы, проверили оружие, перепоясались ремнями, на которых висели подсумки с магазинами и ножи. Случись непредвиденное, придется работать втихую, ножами.
К разведчикам пришел Мокрецов вместе со старшиной. Оба уже были в маскхалатах и при оружии.
– Готовы?
– Так точно!
– Попрыгали! Отлично, выходим.
Впереди шел старший лейтенант, за ним – старшина, следом – Михаил и Алексей.
Они добрались до передовой. Мокрецов и командир пехотной роты друг друга знали.
– Здорово, разведка! Что-то у тебя сегодня группа маленькая, – удивился пехотинец.
– Сколько есть. Ну-ка, шумни на правом фланге. И своих предупреди, как возвращаться будем, чтобы не постреляли.
– Вот так всегда. Тебе шумни, а у меня потери будут.
Мокрецов пожал плечами, а командир пехотной роты ушел отдавать приказания.
Вскоре на правом фланге заработал пулемет. Немцы открыли ответный огонь. Перестрелка с каждой минутой становилась все активнее.
– Называется – растревожили осиное гнездо! Как бы и самим не досталось! Пошли!
Мокрецов легко взобрался на бруствер, за ним неловко поднялся старшина. Оба разведчика замыкали группу.
Они доползли до дозора.
– Эй, бойцы! Как там с минами?
– Наших метров сто точно нет, а дальше не знаем.
– И на том спасибо.
Они быстро проползли сотню метров, потом Мокрецов повернул голову.
– Ветров, ты же сапер. Ползи вперед, пощупай землю. Мы за тобой.
Дело привычное. Алексей пополз вперед, благо морозы отпустили. По ощущениям – градусов десять всего, руки не так мерзли.
Мин Алексей не обнаружил. Они добрались до колючей проволоки, затаились. Левее их за траншеей заработал из ДОТа пулемет. ДОТ был занесен снегом и выглядел как сугроб. Если бы немецкий пулеметчик не открыл огонь, его можно было бы и не определить.
Мокрецов ткнул в ДОТ пальцем. Понятно, «языком» он решил брать пулеметчика. С одной стороны – хорошо, стенки ДОТа укроют от любопытных глаз, с другой – пулеметный расчет всегда состоит из двух человек, и потому захватывать их должны как минимум двое. Второго номера сразу надо валить насмерть, а пулеметчика глушить. Лишь бы он без стального шлема оказался. Пехотинцы в траншее касками не пренебрегали, а пулеметчики, находясь в укрытии, часто обходились без них. Шлем тяжелый, зимой холодит, а ДОТ и так защищает от пуль и осколков.
Они дождались, когда стихнет огонь, и Алексей приподнял проволоку стволом автомата. Мокрецов оставил перед проволокой старшину, шепнув:
– Прикрывать будешь.
А сам прополз под колючкой. За ним последовал Михаил, потом Алексей.
Они добрались до немецких траншей, полежали, прислушиваясь. Ни разговоров, ни шагов, ни сигаретного дымка – тишина. Постреляв, немцы попрятались в блиндажах.
Перемахнув через траншею, разведчики поползли в сторону ДОТа. Вход в него был сзади.
Разведчики залегли рядом.
Из дота слышался разговор. Причем, судя по голосам, немцев было трое. Но с тремя сразу в тесном пространстве ДОТа не совладать. Стрелять, бросать гранату нельзя, им живой «язык» нужен.
Ждали долго, около часа. Наконец, наговорившись, два немца вышли и по траншее направились в блиндаж – слышно было, как глухо стукнула дверь.
Выждав немного, Мокрецов ткнул пальцем сначала в Михаила, потом в Алексея, а потом указал на ДОТ. Ага, понятно, им двоим пулеметчика брать.
Неслышно соскользнули они в траншею и шагнули в темное чрево ДОТа. Михаил шел первым.
Немец откинул крышку, заряжая в пулемет ленту.
Михаил прыгнул на немца и ударил его кулаком в висок. Пулеметчик мешком повалился на землю. С него сдернули ремень, стянув им сзади руки, приготовленной тряпкой заткнули рот.
В проеме ДОТа возник командир:
– Ты его… он жив хоть?
– Вроде аккуратно бил.
Мокрецов наклонился, прислушался. Немец дышал.
– Беремся.
Втроем они подняли немца, вынесли его из ДОТа, перевалили его из траншеи за бруствер и выбрались из траншеи сами. Было тихо.
– Алексей, иди в ДОТ, дай очередь.
Алексей спустился в траншею и направился в ДОТ, к пулемету. Надо было выпустить несколько патронов, чтобы немцы не обеспокоились. А тем временем парни под шумок подтащат немца к колючке.
Алексей взвел затвор, задрал ствол пулемета повыше, дал короткую очередь, потом еще одну и бросился из ДОТа. Опершись обеими руками на край траншеи, он подтянулся и лег на снег. Разведчиков и «языка» поблизости видно не было. Он пополз вперед и вправо, обнаружив «следы», по которым разведчики тянули «языка».
Алексей быстро пополз вперед. «Языка» уже протащили под проволокой, и старшина держал колючку рукой.
Немец попался здоровый, тяжелый, Мокрецов и Михаил уже тяжело дышали.
Командир ткнул пальцем в старшину и Алексея. Теперь они подползли к «языку», подхватили его под локти и потащили вперед. Ползти, волоча за собой тяжелое тело, было непросто.
Мокрецов теперь полз впереди, а Михаил прикрывал отход. Ползли по своим же следам – так экономилось время, не надо было прощупывать пространство впереди себя в поисках мин.
Немец от холода очухался и начал дергать ногами.
– Не дергайся! – ткнул его старшина в бок стволом автомата.