– Что потом будет делать Седов, вам известно?
– Да, мы обговаривали с ним этот вопрос. Он разделит свой отряд на несколько групп и, уйдя в леса, станет наносить удары по коммуникациям немцев. Примерный район действий и маршрут движения мне известны. Отряд будет двигаться в сторону фронта. Владимир очень надеялся на связь с командованием для более эффективного применения имеющихся у него сил.
– Какова численность отряда? Сто – двести человек?
– Больше. Порядка шестисот человек. Есть танки, бронетранспортеры, самоходки, артиллерия и зенитные установки.
– Это хорошо. Расскажите мне о своем друге.
– С Седовым мы познакомились в поезде…
…– Спасибо за рассказ. Сейчас вас проводят отдохнуть. Утром мы решим, где вас дальше использовать.
– Товарищ народный комиссар, разрешите задать вопрос?
– Да, пожалуйста.
– А что со связью для отряда? Там ведь ждут!
– Будет у них связь, а вот помощь оказать уже не успеем.
…Лежа на жесткой кровати, уставившись в потолок, Сергей вспоминал встречу с наркомом и прошедшие дни. План, разработанный Володькой, удался практически полностью. Главное – им поверили. Вовка правильно описал то, что будет происходить после перелета линии фронта. Вплоть до того, что Сергею намнут бока и подравняют физиономию. Очень уж многим мы наступили на пальцы. Особенно на фоне того, что творится на фронте…
Линию фронта перелетели нормально. Очень удивило отсутствие нашей истребительной авиации и действия ПВО за линией фронта. Их никто не стремился атаковать или обстреливать. Наоборот, двигавшиеся к фронту колонны техники и пехоты старались спрятаться в лесу. Так долетели до Смоленска, и только тут встретили истребители. Неподалеку нарисовалась пара «ЯКов». Кто был за их штурвалами, осталось неизвестно. Они храбро попытались атаковать, но прикрывавшие транспортники «мессера» быстро зашли в хвост нашим «соколам» и отогнали от «Юнкерсов». Ближе к Москве пришлось спускаться ниже и идти на бреющем. Один из истребителей ушел вперед с предупреждением на аэродром об их прилете.
На аэродроме их встречала вооруженная всеми видами огнестрельного оружия делегация. Хорошо, что огня по самолетам не открыли, решив захватить целыми.
Самолеты еще заруливали на стоянку, освобождая полосу, когда, открыв люк, на землю стали выпрыгивать бойцы, занимая оборону вокруг прибывших бортов. Это не прошло незамеченным аэродромными жителями, и некоторые слишком агрессивно стали вести себя. Оружием угрожать, кулаками размахивать. Тем не менее все обошлось без стрельбы. Местные ребята грузовиками заблокировали прибывшие самолеты, чтобы те не взлетели. Как только самолетные двигатели заглохли, Акимов вызвал особиста. Разговор между ними вначале шел на повышенных тонах, но после изучения сопроводительных документов, увидев, кого они привезли, лед между ними и особистом треснул и установились почти дружеские отношения. Старлей согласился сообщить в ГУ НКВД о перелете авиагруппы и не допускать к самолетам никого постороннего до прибытия оперативной группы. Акимов же обещал ничего не предпринимать, от самолетов не отходить и двигатели не запускать. Вопрос об оружии решили не поднимать, дабы не обострять ситуацию. Тем более что кроме стрелкового оружия и десятка гранат у прилетевших с собой ничего не было. Согласовали вопрос и о женщинах с детьми. В сопровождении особиста их перевезли в помещение клуба, где и содержали под охраной местных бойцов. Пленных немецких летчиков и раненых штабных офицеров выгрузили и разместили у самолетов под охраной бойцов отряда. Прилетевших даже обедом по летной норме накормили. Группа из Москвы прибыла только через два часа. И тут все завертелось…
Бойцов разоружили и посадили под арест на аэродроме. Ими занялись прибывшие следователи. Только и дали попрощаться. Ну а Акимова вместе с шифрмашинкой, секретными документами, шифрами, документами и пленными немцами повезли в Москву. Где начались допросы…
Рихтовать стали сразу, как только Акимов стал требовать встречи с наркомом или его замом. Хорошо так били. Со знанием дела. Больно, но без повреждения внутренних органов. Обидно и больно было до жути, но надо было терпеть и настаивать на встрече и помощи. Ждать пришлось долго. Даже очень. Больше полусуток. Но теперь все должно быть хорошо. Нарком все знает, и помощь Вовке будет…
Из книги воспоминаний генерал-майора авиации Паршина Григория Ивановича «Огненное небо»
…Днем 27 июня 1941 года при выполнении боевого задания моя «Пешка» была сбита. Из экипажа уцелели я и штурман лейтенант Серегин. Так получилось, что, приземлившись, мы сразу попали в плен к немцам. Оказать сопротивление не удалось, слишком быстро все произошло. Нельзя словами описать те чувства, что охватили нас. Стыд за невыполненное задание и попадание в плен, горечь поражения и гибели товарищей. Кроме нас с Серегиным, на сборном пункте оказалось еще несколько пилотов и штурманов со сбитых самолетов.
Наше пребывание в плену было недолгим. Уже на следующий день нас освободили бойцы 132-го отдельного батальона НКВД, действовавшего на временно оккупированной территории Брестской области, в тылу немецких войск. Командовал ими тогда еще лейтенант Седов. После проверки мы были зачислены в состав этого героического подразделения оперативных частей МВД СССР.
Об истории батальона, его участии в боях Великой Отечественной войны, операциях в тылу врага рассказано в десятках советских и иностранных книг и кинофильмов. Не все эти рассказы правдивы, а иногда они просто лживы. Сейчас, когда гриф секретности с части операций снят, мне хочется рассказать правду о событиях 9—10 июля 1941 года. Когда батальоном и его временной авиационной группой была проведена одна из наиболее значимых операций начального периода войны – уничтожение Варшавского моста и железнодорожного узла.
В один из дней начала июля меня пригласил к себе командир батальона. То, что он мне тогда предложил, сначала показалось фантастичным и нереальным. Представьте себе. Наши войска под ударами немцев отступили от госграницы на многие сотни километров в глубь страны. Немецкими войсками захвачена вся Западная Белоруссия, Минск, идут бои на Смоленском направлении, а тут в лесу под Брестом вам ставят задачу на разработку операции по авиационному удару и разгрому Варшавского железнодорожного узла. В батальоне на тот момент было всего около сотни бойцов и командиров Брестского гарнизона, активно принимавших участие в обороне Брестской крепости и всего несколько дней назад вырвавшихся из крепости на оперативный простор. Тут были пограничники, разведчики, связисты, саперы, водители. Из них связанных с авиацией в отряде было всего несколько человек – четыре пилота, штурман и бортстрелок. Тем не менее командир мне поставил немыслимую задачу, в успехе которой он совершенно не сомневался.
– Надеюсь, вы понимаете всю важность данной операции? – спросил меня тогда Седов.
Понимать-то я все понимал, но уверенности в успехе данной операции у меня совершенно не было. Мне казалось, что Седов болен или просто не понимает всей сложности данной операции. Ведь у нас не было ни самолетов, ни аэродрома, ни взрывчатки, ни подготовленного технического персонала. Ничего! Об э– Поверьте, у нас все перечисленное скоро будет. Только надо подождать, – ответил командир. – Стройте свои планы исходя из того, что под вашим началом будет около десятка разнокалиберных самолетов. Как наших, так и германских типов. Но лучше всего ориентироваться на «Чайки» и «Ишачки», с немецкими бортами, возможно, будут проблемы.