Небесный сёгун уже долго говорил, когда я задал ему вопрос:
— Горбачев, говоришь… Но ведь Бог нарек его твердолобым коммунякой. В чем же он изменился?
— В нем забилось божественное сердце.
— Ну уж скажешь!.. Божественное сердце — в этом болванчике?
— Ничего удивительного. Астронавты прияли частицу божественного света, и их дух изменился настолько, что они стали духовными лицами. Бог лично, почти два года каждый день не только светом, но и своим горячим дыханием обдает этого человека, так что вполне естественно, что его дух стал ближе к Богу… Вот только Бога заботит, что между Россией и Японией до сих пор не подписан мирный договор, а значит, формально идет война… И Бог возжелал, чтобы за время его управления Советским Союзом был заключен мирный договор.
— Неужели? — Я затаил дыхание.
— Бог обдумывал, кто из японских политиков мог бы стать подходящим партнером на переговорах с таким человеком, но… Политики в Японии развращены деньгами и властью, не из кого и выбирать… Еле-еле нашел одного. Недавно он перенес смертельную болезнь, но все же поправился… Этот человек, страдая и видя перед собой смерть, отбросил присущие ему прежде эгоизм и корысть, принял решение копить в душе праведность и в конце концов переродился… Бог избрал его… Сегодня от той стороны должно прийти согласие на встречу… Труды Бога поистине неустанны!
— Но кто этот переродившийся политик?
— Когда он поступил в больницу, госпожа К. просила у тебя «Божьей воды» для него. А ты сказал, такого человека могут вылечить врачи, он не нуждается в «Божьей воде». Если бы она пришла за водой теперь, небось дал бы с превеликой радостью!
После этого Небесный сёгун перестал отвечать на мои вопросы.
Однако из его последних слов я догадался, что этот политик — О. из Либерально-демократической партии. Когда он лег в больницу, меня посетила милейшая, добрейшая К. и попросила для него «Божьей воды». Я знал, что в студенческие годы она была закадычной подругой жены О., но поскольку речь шла об известном политике, которого выдвигали в премьер-министры, лечили его с особой заботой в большой больнице, поэтому я и подумал, что ему будет лучше, доверившись врачам, довести до конца лечение. После этого О. полностью вылечился и переродился… И я втайне обрадовался, что теперь он избран Богом на то, чтобы вести важные переговоры с Горбачевым, в котором забилось божественное сердце.
Через несколько дней после того, как в газетах напечатали подробные сообщения о предстоящей пятнадцатого января встрече О. с Горбачевым в Москве, госпожа К. посетила меня и попросила для О. «Божьей воды».
Поскольку было указание от Небесного сёгуна, я сразу занялся ее изготовлением. По словам госпожи К., О. выехал в Москву, а его супруга отправилась в префектуру Ямагути, избирательный участок мужа, и готовится к приближающимся выборам в палату представителей, но будет в столице накануне возвращения О. и придет за «Божьей водой». Госпожа К. взялась привести ее ко мне, и изготовить воду надлежало к этому сроку.
По рассказу госпожи К., О. выписался из больницы вполне здоровым, но поскольку болезнь была тяжелой, он все же чувствовал себя физически слабым и надеялся с помощью «Божьей воды» восстановить силы.
Муж госпожи К. — профессор медицинского факультета университета Кюсю, старший сын, доктор медицинских наук, живет в Токио, и она время от времени приезжает в столицу, но всегда очень занята, поэтому даже важные дела устраивает по телефону. Мне тоже так удобнее, но в этот день она позвонила из Кюсю.
— Госпожа О. все еще находится на избирательном участке в Ямагути, а О. вернется из СССР в Токио семнадцатого вечером, поэтому она приедет в Токио вечером шестнадцатого, самое позднее — утром семнадцатого, я отправлюсь за ней к половине девятого и сразу же поведу ее к вам, так что, пожалуйста, подготовьте к этому времени «Божью воду».
В таком случае, решил я, можно приготовить воду шестнадцатого, и сосредоточился на своей книге.
Шестнадцатого января в Токио с утра неожиданно пошел мелкий снег. Не видя солнца, невозможно настроиться на изготовление воды. Поэтому, став лицом к солнцу, я помолился, чтобы оно вышло из-за туч, но снег пошел еще гуще и не прекращался весь день. Сад побелел, деревья точно нахлобучили ватные шапки. Даже по радио синоптики дивились — такой снегопад в Токио редкость.
Собираясь изготовить «Божью воду», я постоянно поглядывал на небо, но так ничего и не получилось, и я в смятении думал о том, как завтра рано утром придет госпожа О. Тут я вспомнил примету, которую в детстве часто повторяли мои дед с бабкой: «Наутро после снегопада — голодранцу постирушки», то есть прояснится и потеплеет, успокоился и решил дождаться утра.
На следующее утро проснулся незадолго до семи, отодвинул штору на восточном окне. Солнце, поднявшись над крышами разбросанных по склону домов, из безоблачной лазури заливало ярким светом посеребренный мир.
— Ах, как хорошо! — невольно воскликнул я, оделся, поспешно спустился вниз и помылся. Затем приступил к изготовлению «Божьей воды», велев дочери принести заранее заготовленный большой стеклянный сосуд. С помощью дочери я встал в заваленном снегом саду и, обратившись к сияющему солнцу, громко начал возносить молитву. И затрепетал, ощутив дыхание Великой Природы.
В это время пришел X., неся лопату, чтобы расчистить в саду снег в благодарность за то, что «Божья вода» помогла его дочери. Я так торопился приготовить воду, что не нашел времени толком поприветствовать его.
Наскоро позавтракал. Было без десяти минут девять. Госпожа К. говорила, что они придут к девяти, но с таким снегом нельзя загадывать, поэтому я вдруг засомневался, явится ли вообще госпожа О.
В пять минут десятого они пришли. Сразу провел их в гостиную, и в это время Небесный сёгун внутри меня шепнул:
— Из-за визита госпожи О. ты потерял душевный покой, но ведь она всего-навсего дочь твоего старого приятеля! Прими гостей, а остальным займусь я.
И в самом деле, ее отец, хоть и был премьер-министром, в свое время учился вместе со мной в Первом лицее, на курс меня старше, возглавлял клуб красноречия, и когда я вступил в клуб, чтобы исправить свой деревенский выговор, он очень мне помог. Его однокурсник Хирано имел особняк в Нумадзу, и он проводил в нем каждое лето, иногда к ним присоединялся и я. Когда, закончив университет, я служил в Министерстве сельского хозяйства и торговли, он уже работал в этом же министерстве и, как старший брат, направлял меня. Когда после войны японский ПЕН-клуб устраивал международный съезд в Токио, он был уже премьер-министром, и я, будучи заместителем председателя ПЕН-клуба, пожаловался ему на нехватку средств. Он поднапрягся и выделил крупную сумму из бюджета Министерства иностранных дел. Уйдя из политики, он поселился в Готэмбе, и мы часто виделись в Токио на встречах выходцев из Восточной Суруги и возобновили дружбу… Но мне еще не доводилось встречаться с его дочерью…
Пока я рассеянно думал об этом, госпожа О. поместилась в кресло по правую руку от госпожи К., и обе разговаривали с Небесным сёгуном, а я отключился от их беседы. Когда я, очнувшись, прислушался, госпожа О. говорила: