Когда Тосон стал председателем японского ПЕН-клуба, барон пожертвовал деньги не потому, что его заботила судьба ПЕН-клуба, он просто был рад, что может отплатить свой давний сердечный долг Тосону, только так и надо понимать его слова о том, чтобы деньги «использовали на свои нужды».
Между тем флейта окураро завоевала большую популярность, раз в год в театре «Тэйкоку» устраивали музыкальный вечер, и, несмотря на отсутствие рекламы, извещений и приглашений, зал всегда был полон, и весь вечер, до девяти часов, можно было наслаждаться прекрасной музыкой.
В те времена, когда я, став главным казначеем, волей-неволей столкнулся с делами ПЕН-клуба, военные власти имели сильное влияние во всех областях японской жизни. Едва только, следуя распоряжению японского посольства в Лондоне, приступили непосредственно к созданию японского ПЕН-клуба, вмешались военные. Они заявили, что ни за что не разрешат организацию, которая была бы филиалом международного ПЕН-клуба. Если уж хочется создать организацию такого рода, она должна быть самостоятельной и занимать равноправную позицию по отношению к международному ПЕН-клубу. Это был приказ. Пришлось перекроить устав в соответствии с приказом военных, и только тогда учреждение клуба было позволено…
В принципе, японский ПЕН-клуб с таким уставом не мог считаться филиалом международного ПЕН-клуба, но в результате неких переговоров лондонского посольства он в конце концов был-таки признан филиалом, и на следующий год председателя пригласили на международный съезд ПЕН-клубов в Буэнос-Айрес.
В июле этого года супруги Тосон в сопровождении заместителя председателя Арисимы отправились морем на съезд. Они собирались на обратном пути заехать в Нью-Йорк и побывать во Франции, где оба когда-то учились. Кстати, по всему пути их следования располагались филиалы управляемой бароном компании, которые оказывали им всяческую помощь. На следующий год (1937), в начале февраля, Тосон благополучно вернулся в Токио.
За время своего отсутствия Тосон затеял строительство нового дома недалеко от станции Ёцуя и до переезда туда остановился в гостинице «Тэйкоку». Вскоре он выразил желание со мной встретиться. В ночь, когда он причалил в Кобе и поездом вернулся в Токио, я встречал его на Токийском вокзале и проводил до гостиницы. С того времени прошло три дня. Зачем я вновь ему понадобился? — недоумевал я.
Тосон провел меня в тесную гостиную своего номера и с ходу заговорил о том, что в скором времени собирается опубликовать доклад о международном съезде ПЕН-клубов, но прежде непременно хочет посоветоваться со мной.
Получив возможность после долгого перерыва взглянуть на Японию со стороны, из-за границы, он был изумлен. Военные незаметно сосредоточили в своих руках огромную власть, односторонне развязали войну, убивают мирных жителей в Маньчжурии и Китае, в результате Япония оказалась в изоляции от всех мировых держав. Окно Японии, прежде распахнутое для всех стран мира, стараниями военных почти наглухо закрыто, осталась лишь маленькое оконце, а именно — японский ПЕН-клуб. Понимая, насколько это оконце важно как для международного сообщества, так и для самой Японии, мы должны соблюдать осторожность, чтобы военные его не захлопнули. Надо отдавать себе отчет, что ПЕН-клуб нормально функционировать не может. Как это ни безрассудно, в скором времени военные, вероятно, развяжут войну против всего мира…
Так он шепотом поверял мне свои тревоги.
Я слушал, опустив глаза. Несколько дней назад я слышал то же самое от моего названого брата, с которым мы в юности поклялись быть братьями, вице-адмирала, главнокомандующего военно-морской базы в Ёкосуке.
Под конец Тосон добавил:
— Уже довольно будет, если члены ПЕН-клуба, не осуществляя никакой деятельности, станут раз в месяц с участием исполнительного директора собираться на ужин в «Эване» в Маруноути.
— С некоторых пор, месяца два уже, наши собрания подслушивает агент политического сыска, спрятавшись за ширмой.
— Ну что ж, так даже лучше. Ведь мы обычно болтаем о таких пустяках! — рассмеялся Тосон и добавил, что ему нужно посоветоваться со мной еще по одной проблеме.
С тех пор как ПЕН-клуб практически прекратил работу, положение секретаря Миновы было незавидным. Ему оставалось лишь, как мальчику на побегушках, выполнять разные мелкие поручения. И это при том, что в бытность свою главным редактором «Кайдзо» он имел репутацию ученого-политолога. Нет ли у него желания преподавать в частном университете? В университете А., где приятель Тосона исполнял должность директора, молодой преподаватель призван в армию, поэтому если у Миновы есть такое желание, это удачный случай. Тосон хотел, чтобы я узнал у Миновы, подходит ли ему такое предложение. Но мне подумалось, что ему будет намного приятнее, если сам Тосон непосредственно спросит у него. Я так прямо и сказал.
В начале марта секретарь Минова стал преподавать в университете А. и ушел со своего поста, но никто не знал, что это произошло с подачи Тосона. В дальнейшем деятельность ПЕН-клуба осуществлялась по усмотрению председателя. Чтобы выполнять свою роль окошка в мир, на пятом этаже здания «Мацуда» в Гиндзе было снято просторное помещение под офис ПЕН-клуба. Собрав книги и материалы, связанные с международным ПЕН-клубом, организовали публичный читальный зал. Там были не только книги, пожертвованные членами клуба, но и специально для этих целей закупленные в стране и за рубежом. В офисе не покладая рук трудился новый секретарь Нацумэ, юноша, только что окончивший школу.
Что касается деятельности самого ПЕН-клуба, то, поскольку в том году разразилась японо-китайская война, в отношениях с военными требовалось проявлять крайнюю осторожность. Во-первых, с этого года, получая приглашения на международные съезды ПЕН-клубов, нельзя было участвовать в качестве официальных представителей от Японии, поэтому решили, что если кто-то из членов клуба случайно окажется в месте проведения съезда, он будет просто присутствовать на заседаниях. Несмотря на все меры предосторожности, исполнительный директор клуба Сэйитиро Кацумото вызвал недовольство военных и был вынужден не только оставить свою должность, но и выйти из клуба. Его место заступил Кэндзо Накадзима, но военные власти в отместку вскоре призвали его на трудовую повинность… Не прошло и двух лет после переезда клуба в новый офис, как военные намекнули, что читальный зал ПЕН-клубу не нужен, и все книги были перенесены на склад издателя — члена клуба, да и сам офис переместился в тесную комнатушку на третьем этаже того же здания. В то же время и барону Киситиро Окуре, по-видимому, поступило предостережение от военных, он с сожалением сообщил, что должен вдвое сократить свою денежную помощь. В правлении нашлись такие, кто настаивал на роспуске японского ПЕН-клуба, но Тосон не соглашался. Все это происходило за год до начала Тихоокеанской войны.
С этого времени вся переписка японского ПЕН-клуба с международным ПЕН-клубом просматривалась военными и практически подвергалась конфискации. Редкие послания, доходившие якобы по недосмотру, содержали настойчивые вопросы вроде того, противодействует ли японский ПЕН-клуб бомбардировкам, осуществляемым японской армией в Китае. За этим угадывался провокационный замысел военных, — вопросы оставляли без ответа. В начале лета 1941 года из международного центра пришло приглашение прислать делегацию на международный съезд ПЕН-клубов, открывающийся в Лондоне. Тосон ответил: «В нынешних обстоятельствах даже поддерживать связь между нами стало невозможно. Однако японский ПЕН-клуб все еще жив», а в декабре разразилась Тихоокеанская война.