– Прости меня, – прошептала Ди, и ее хрупкое тело снова сильно затряслось. Пока я смотрела на нее сверху вниз, пытаясь восстановить дыхание, а заодно и осознать смысл последних сказанных ею слов, красивое лицо Ди сморщилось, и крупные, тяжелые слезы покатились у нее по щекам. – Пожалуйста, прости меня.
Когда последний Лаксен рухнул на пол небрежной кучей, я обернулся туда, где в последний раз видел Кэт и Ди. В штукатурке зияла большущая дыра, обнажившая деревянную основу стены – ей тоже порядком досталось.
Значит, они пролетели сквозь стену.
– Боже правый.
У меня внутри все оборвалось, я перешагнул через мертвого Лаксена и ринулся к открытому дверному проему, ведущему в соседнюю комнату.
Я продолжал убеждать себя, что они должны быть живы – обе они, – потому что я бы непременно почувствовал, если бы одной из них нанесли смертельную рану. Впрочем, эта мысль не помогла утихомирить мой пульс или побороть нараставшее в желудке чувство тошноты.
Арчер стоял прямо у входа в прилегающую комнату. Он тяжело дышал – его плечи поднимались и опускались. Он ничего не сказал, когда я пробежал мимо него и резко остановился. Комната подверглась полному разгрому: диван был сломан, телевизор разбит, осколки ваз разбросаны по полу. Кучи земли и разорванных листьев втоптаны в ковер.
Мой полный отчаяния взгляд сфокусировался на центре комнаты, и провалиться мне на этом месте, если у меня не подкосились ноги.
Девушки лежали на разбитом журнальном столике – сверху Кэт, а снизу моя сестра. Они не дрались, а казалось, замерли. Я тоже замер. Потом наконец услышал. Услышал низкие, ужасные звуки существа, старающегося вырваться.
Кэт с растрепанными волосами подняла голову и вздрогнула, а потом скатилась с моей сестры и медленно встала. Отступив назад, она дрожащими руками провела по торчащим в разные стороны прядям. Потом посмотрела на меня расширившимися глазами. Кровь струилась из ее носа и рта, и казалось, что с каждым дыханием, вырывавшимся из ее губ, из нее выходит жизнь.
Я хотел к ней подойти, но остановился и снова посмотрел на сестру. Когда Кэт сползла с нее, Ди перевернулась на бок и свернулась клубочком. Звуки – звуки продолжали вырываться из нее.
– Ди? – позвал я дрогнувшим голосом.
– Прости меня, – проговорила сестра, хватаясь руками за голову. – Прости меня, прости, пожалуйста.
И это все, что она говорила, снова и снова повторяя эти слова между всхлипами.
Стекло захрустело у меня под ногами – я подошел туда, где она лежала, и, когда я оказался рядом с ней, ноги у меня все-таки подкосились. Я опустился на пол и положил руку на ее трясущееся плечо.
– Это действительно ты, Ди?
Ее всхлипы стали более прерывистыми, а затем от нее ко мне потекли слова, вихрем закружившиеся у меня в голове. По большей части их нельзя было разобрать, это был гигантский непрерывный поток, но я хорошо понял, о чем шла речь.
Каким-то образом ее связь с остальными Лаксенами прервалась. Я не знал, как это получилось, но это уже не имело значения.
Я помог сестре подняться со сломанного стола и всего этого разбитого стекла, а потом сел и притянул ее к себе. Ди тесно прижалась ко мне, как она обычно поступала в детстве, когда боялась всего на свете. Прижимая к себе Ди, я аккуратно вынимал осколки стекла, застрявшие у нее в волосах и одежде.
– Боже мой, Ди… – Я прижал ее к своему плечу. – Ты знаешь, что чуть не убила меня?
Она дрожала, цепляясь пальцами за мои руки.
– Я не знаю, что произошло. Они пришли, и я могла думать только о том, чего хотели они.
– Знаю. – Я закрыл глаза и погладил ее рукой по спине. – Все в порядке. Теперь все в полном порядке.
Похоже, Ди меня не слышала.
– Ты не знаешь, какие поступки я совершала и как сносила их обращение с людьми.
Но я знал. По крайней мере, я получил кое-какое представление об этом тогда, когда оказался рядом с ней, а она находилась под влиянием Лаксенов. Я старался не думать о ее поступках в то время, поскольку ее вины в них не было.
И я повторял ей – снова и снова, – что все это не имело значения, что она не была в этом виновата. Тут Ди начала нести какой-то бред: что-то насчет того, что она дурная, и этого бреда я уже не мог вынести. Меня просто разрывало.
– В том, что ты делала, их вина. Не твоя. Если ты когда-нибудь верила тому, что я тебе говорил, поверь и этому. – Я положил руку на затылок сестре, стараясь внушить ей, чтобы она со мной согласилась. – В тебе нет ничего дурного. И никогда не было. Никогда.
Дрожь у нее немного унялась, пока я обнимал ее, и я даже не знаю, сколько мы сидели среди всего этого раздрая, но, когда я наконец открыл глаза, интерьер комнаты слегка расплылся у меня перед глазами.
– Это была Кэт, – сказала Ди. Ее дыхание уже слегка успокоилось. – Она это сделала. Я хотела ее убить. О господи, Дэймон, я действительно хотела убить ее, но…
– Но что?
– Пока мы дрались, Кэт разговаривала со мной, заставляла меня вспомнить, как это было… до того, как они пришли. – Ди отшатнулась, ее ресницы наполнились слезами. – И она говорила про Адама. – Она осеклась, произнося его имя. – Кэт говорила о нем, и тогда я вспомнила не только о боли и гневе. Я не знаю, внезапно что-то щелкнуло, и вдруг оказалось, что я смотрю на нее и никого из них больше не слышу. Мои мысли… они опять стали моими собственными.
Я снова ненадолго закрыл глаза, пообещав себе, что при первой же возможности отблагодарю Кэт сторицей.
Когда Ди достаточно успокоилась и я понял, что с ней все в порядке и она не ранена, я огляделся вокруг и только сейчас сообразил, что Арчер и Кэт ушли. Теперь, когда я понял, что с Ди все будет в порядке, я стал беспокоиться о Кэт.
Я помог Ди подняться на ноги.
– Ну, как ты?
Ди стерла со щек слезы и кровь – ярко-алую кровь, которая не могла ей принадлежать, – рукавом темного свитера. Сердце бешено забилось у меня в груди, когда я услышал глубокий вздох сестры.
– Со мной все в порядке, но Кэт… У нас с ней завязалась серьезная драка. О боже, наверное, она меня теперь возненавидела. По-настоящему…
– Нет. Она тебя не возненавидела. Если бы она испытывала к тебе ненависть, она бы не попыталась вернуть тебя. Кэт любит тебя как сестра, Ди. В сущности, теперь она тебе вроде сестры.
Это утверждение немного развеяло мрачные мысли Ди. Она наморщила нос.
– Что ты хочешь этим сказать? Это звучит немного… странно, если взять в расчет то, чем вы с ней занимаетесь, и все такое.
Я расхохотался – черт возьми, как же хорошо было снова стоять перед сестрой и хохотать!