Свейны не давали Талии покоя. Они стремились вернуть артефакты и уничтожить девушку. Она раздражала покойного графа самим фактом существования. Безродная спесивая сирота, заставившая расстаться с любимой дочерью! Сестрам пришлось убить отца Геральта, чтобы прекратить травлю. Как оказалось, на время.
Элиза тоже стала одержимой. Глядя на сестру, она убедилась: демоны даруют власть. Муж долгими месяцами пропадал то при дворе, то на войне, поэтому не заметил преображения супруги. Из магессы средней руки та превратилась в члена Совета, Знающую, с которой считались. Тогда же Элиза задумалась, зачем ей Геральт, она достойна большего. Талия лишь подливала масла в огонь, предлагая завести гарем.
Сестры стали необычайно близки, вместе ставили опыты, строили планы на будущее. Элиза закрывала глаза на шалости Талии. Подумаешь, убила старую фрейлину, которая некогда осмелилась оскорбить девушку. Или отправила в небытие некроманта, вздумавшего поболтать с покойным четвертым графом Местрийским. Но королеву Талия не травила, Элиза ручалась, жизнью клялась.
Геральт сам подписал себе приговор, посмев покуситься на единственное близкое существо жены.
Подробностей странной истории, увы, не узнала: когда Элиза разговорилась под моральным нажимом некроманта, меня втолкнули в портал. Соланж не церемонился, просто цапнул за локоток и сотворил на полу темный крутящийся круг. Он вырос, достигнув потолка, и поглотил меня, будто смерч. Последним, что слышала, стал вопль Элизы:
– Умоляю, Соланж, не надо! Я все подпишу!
Кровь застыла в жилах. Показалось или кричала сама смерть? Но ведь некромант обещал… Или он уже поволок графиню на башню? Тогда благодарение силам природы, что я этого не видела!
То ли от переживаний, то ли под воздействием колдовства потеряла сознание и очнулась уже в спальне. Комната оказалась знакома: те же гостевые покои, в которые поместил Соланж после лечения королевы. Только теперь меня не раздевали, бережно не укладывали под одеяло, а бросили на полу, даже не на ковре. Застонав, ощупала многочисленные шишки и села. Кажется, цела. Только рубашка намокла от пота. Кутаясь в пиджак некроманта, устроилась в кресле и нерешительно позвонила в колокольчик. Странно, но на мой зов пришла служанка, даже согласилась принести одежду.
– Только, – смущенно добавила она, – у господина только мужские вещи, я своими могу поделиться.
– Даже экономки нет? – удивилась я.
Служанка кивнула.
– Он из женщин держит только двух горничных и прачку. Мужчины плохо прибираются, а рубашки крахмалить совсем не умеют.
Очень интересно. Помнится, Геральт намекал на балу, неинтересно, мол, Соланжу общество красавиц.
Платье служанки более-менее подошло. Та оказалась ниже и тоньше, но на безрыбье не до претензий. Осторожно спросила, можно ли выходить из комнаты. Горничная недоуменно уставилась на меня, задумалась и кивнула:
– Господин никаких указаний не оставлял. Есть в столовой будете или у себя?
Оказалось, лорд Марон тоже гостил в доме Соланжа и тоже не по своей воле. Нужно его осмотреть и настоятельно убедить не вставать. Как там рука Эллана? Некроманты – кудесники своего дела, способны сделать мертвое живым. Может, Соланж сжалился над несчастным. Хотя с чего бы? Насколько я поняла, сострадание к ближнему тут не в почете.
Эллана нашла в гостиной, на диване. Землисто-бледный, он лежал на подушках и смотрел в потолок. На груди покоился меч – как на надгробиях рыцарей. Издали я приняла лорда за мертвеца. Он не двигался и, казалось, не дышал. Больная рука пластом лежала вдоль туловища, вторая покоилась на эфесе меча. Пару минут испуганно смотрела на Эллана, потом решилась подойти. Неужели действительно мертв? Осторожно потянулась к лицу, чтобы проверить дыхание, и, вскрикнув, отшатнулась, когда «покойник» моргнул и повернул голову. В глазах отразилось недоумение. Видимо, лорд силился понять, чем же так меня напугал.
Вспомнив, что перед ним дама, Эллан попытался сесть, но потерпел фиаско. Мышцы на руках и ногах напряглись, кадык болезненно дернулся, и лорд откинулся обратно на подушки. Меч выпал из пальцев и сполз на край дивана.
– Можно? – указала на клинок. – Вы поранитесь.
Лорд кивнул и предупредил:
– Он тяжелый.
Никогда не держала в руках оружия. Даже испытала странный трепет, берясь за теплую рукоять. Действительно тяжелый. И не простой, с руническим письмом. Ой, да он заговоренный! Пользуясь подаренным знаниям навсейского, уселась подле лорда и увлеклась чтением. Тот наблюдал за мной с легкой улыбкой, а потом спросил, что мне подарить.
– Ничего, – удивленно ответила я. – Если вы из-за лечения, то я клятву давала.
– Нельзя ничего, – упрямо возразил лорд и вновь удивил вопросом: – В вас магии совсем нет?
Вздохнув, покачала головой. Догадываюсь, собирался учить.
– Вот и подарок, – обрадовался Эллан.
– А разве ее можно дарить?
Ощущала себя ничего не понимающим ребенком. Насколько я помню, магия врожденная: либо есть дар, либо нет.
– Можно, но для ритуала необходимо согласие обоих участников и полное единение.
– Душевное или телесное? – нахмурилась я.
Каким бы хорошим ни был Эллан, спать с ним не собиралась.
Лорд рассмеялся:
– Как вас Соланж напугал! Любит он смущать людей. Нет, Дария, исключительно душевное. Телесное оставьте для Геральта Свейна. У вас с ним серьезно, раз силу потеряли.
Стушевалась под испытующим взглядом Эллана. Какие же тут свободные нравы! У нас даже о поцелуях говорить неприлично. Закашлявшись, неумело скрывая волнение, принялась расспрашивать о здоровье, опять-таки руку осмотрела. Она частично потеряла чувствительность, плохо сгибалась, но со временем, при должном лечении, придет в норму. Удивительно, как в ней ткани еще сохранились!
Эллан как-то странно на меня смотрел, мялся, словно собирался что-то сказать, но не решался. В итоге не выдержала и подтолкнула к откровенности.
– Ну, тут две вещи. Если одна чисто формальная и мы оба пришли к решению, – лорд подбирался к сути такими окольными путями, что стало не по себе, – то вторая… Словом, на-ре из вас не ушло, не успел я, – покаянно признался он.
Уставилась на Эллана круглыми, как монеты, глазами. Ничего такого не чувствую, никакого чужого присутствия. Лорд виновато пояснил: осталась небольшая частица, убрать помешал Соланж. Мол, когда мы единением сознаний баловались, разлепились не до конца, и лорду очень неловко, но он мысли слышит и видит моими глазами. Показалось или Эллан покраснел?
– Так давайте их разъединим, – предложила единственное разумное решение и осторожно поинтересовалась: – А воспоминания?
– Нет, – без запинки ответил лорд. – Даже если мог бы – не стал. Это личное.
Воистину, предупредительный навсей! Даже не верится, что темный.