– Ты самый умный пес во всем Суссексе, Баджер, знаешь об этом? Храбрец! Я тебя просто обожаю.
Торн наблюдал за ней и тихо удивлялся. Для нее было так просто любить, подбадривая. Наверное, именно это качество помогло ей стать успешной преподавательницей.
Кейт быстро оправилась от шока при виде крысы: быстрее, чем любая другая на ее месте, прикинул он, – поэтому тоже заслужила одобрения и поощрения. Вот бы кто-нибудь точно так же взял ее лицо в ладони и сказал, что она самая-самая умная, красивая, храбрая и… любимая.
Но Торн не был на это способен: такого таланта у него не было от рождения, и никто его этому не научил. Если к любви относиться как к музыке, то он был начисто лишен слуха.
– Так что это за хорошая новость? – вернулся он к предмету разговора. – От Эвана?
– Ах да! – Еще раз любовно погладив щенка, Кейт отпустила его и поднялась. – Лорд Дру сказал, что семья готова объявить меня своей кузиной.
Внутри у Торна все сжалось: действительно чудесная новость, – и он поинтересовался:
– Они нашли какие-то доказательства?
Кейт покачала головой.
– Но Эван заявил, что для него доказательств достаточно: родимое пятно, церковная книга, картина… – ну и я просто подхожу под эту кандидатуру. Поэтому они принимают меня в свою семью и хотят, чтобы я отправилась с ними в Лондон, затем в Амбервейл…
По мере того как Кейт говорила, ее лицо светлело, она снова вся лучилась счастьем, как звезда, только все более недоступная для него.
Он приказал себе не говорить резкостей: возможно, это будет наилучшим выходом. Грамерси… Вдруг они действительно странные, а не зловещие? Если они готовы принять Кейт в семью без дополнительных выяснений… что ж: даст Бог, у нее начнется новая, блестящая жизнь и она никогда не узнает чудовищную правду.
Для нее это выход. И для него. Он сможет спокойно отправиться в Америку и не беспокоиться о ней. Нет, думать о ней он будет всегда, но не беспокоиться.
– Торн, – прошептала Кейт, – они ждут этого, что ты тоже поедешь…
Он покачал головой.
– Времени остается все меньше. Через несколько недель мой корабль отходит из Гастингса. Я буду рядом, пока смогу…
Кейт схватила его за руки и ласково сказала:
– Я прошу не сопровождать меня, а поехать со мной. Навсегда. И с семьей.
С семьей?
Торн недоверчиво посмотрел на нее.
– Если ты не чувствуешь себя с ними в безопасности, зачем ехать?
– Да нет же, я не об этом. – Она помолчала. – Мне хочется, чтобы ты тоже поехал с нами. Знаю, что детство у тебя было… далеко не идиллическое.
Он хмыкнул.
– Еще слабо сказано.
– Вот именно. Возможно, это будет шанс почувствовать себя частью чего-то большего – частью пусть и странного, но восхитительного семейства. Неужели тебе в глубине души не хочется этого? Хоть чуть-чуть?
– Я никогда не смогу стать одним из них.
– Почему?
Торн вздохнул.
– Ты совсем не знаешь меня.
Кейт покусала губу и, подойдя к нему ближе, тихо заговорила:
– Нет, знаю: действительно знаю, потому что знаю себя. Я тоже была страшно одинока. – Я знаю, как это давит душу, как ударяет в сердце в самый неожиданный момент. Как возможно летать от счастья всю неделю, не испытывая ни грусти, ни опустошенности, а потом от какой-то мелочи… Кто-то вскрывает полученное письмо, например. Или если зашиваешь чье-то порванное платье. И тогда ты понимаешь, что… брошена на произвол судьбы. Не привязанная ни к кому и никому не нужная.
– Я не…
– И не пытайся убедить меня, что никогда не испытывал такого. Что ты вообще ничего не чувствуешь. Я знаю, что внутри у тебя бьется сердце.
Судя по всему, она права: проклятая штука бухала как барабан.
– А теперь подумай как следует, – сурово сказал он. – Ты что, не понимаешь? Если Грамерси примут тебя в свою семью, ты будешь вращаться в совсем других кругах и сможешь заполучить в мужья джентльмена.
– Джентльмена, который женится на мне в надежде заполучить связи и деньги? Вполне возможно. Но я бы предпочла того, кто захочет меня. – Она обвила его шею руками. – Ты же как-то сказал, что хочешь меня.
Ее близость была мучительным испытанием для него. Как и все женщины, сегодня Кейт уделила больше внимания своей внешности. Вышитые букетики украшали верхние юбки ее платья цвета лаванды. Завышенная линия талии подчеркивала округлую грудь, как и лиф, отделанный золотым шнуром. В прическу аккуратно были вплетены цветы и ленты.
Она вдруг поняла, что вокруг очень тихо, – они остались совсем одни.
– Конечно, я хочу тебя, – резко сказал Торн. – Каждая моя мысль о тебе: о том, как коснуться тебя, попробовать на вкус, взять таким способом, о котором ты даже не подозреваешь в своей невинности. Я ни черта не знаю ни об искусстве, ни о музыке, ни об Аристотеле. Мои мысли грубы и приземленны, и настолько низменны, что тебе даже представить невозможно.
У нее порозовели щеки.
Проклятье! Как заставить ее понять?
– У меня всего четыре книги. Четыре!
Кейт тихо засмеялась.
– И что это означает?
– Это означает все. Твоя жизнь скоро изменится. Навсегда. Я не могу позволить, чтобы ты цеплялась за меня только потому, что тебе страшно. Это неправильно. Это не самый хороший выход.
Она придвинулась к нему еще ближе.
– Мы можем пожениться, Торн. Я не прошу многого. Ты оставайся… самим собой, а я буду рада, если смогу сделать тебя счастливым. Понимаю: задача эта сложная, – но мне очень хочется попытаться ее решить.
– Побойся Бога, Кэти! Зачем?
– Не знаю, как объяснить. – Ее взгляд ощупывал его лицо. – Ты когда-нибудь испытывал настоящий голод, Торн? Не просто пропустил завтрак и обед, а в течение долгого времени – например, несколько дней вообще без еды.
Прошло некоторое время, прежде чем он подтвердил:
– Да, несколько недель.
Годы!
– Тогда ты должен понять. Даже теперь, когда у тебя нет недостатка в пище, ты все равно воспринимаешь ее по-другому, не так как все, не так ли? У нее другой вкус – более насыщенный, более значимый. Даже годы спустя ты не дашь пропасть ни одной крошке.
Торн кивнул, стесненно и неловко.
– Вот и сбереги эту крошку, – шепнула Кейт, коснувшись его щеки. – Я не знаю, как назвать то, что происходит между нами, но знаю, что всю жизнь испытывала голод именно по этому. Наверное, другая отошла бы в сторону, но не я.
Она ничего не желала понимать. Ничего! Его сердце было привязано к теням прошлого, и что он мог предложить ей сейчас?