Она хотела выйти, но Игорь преградил ей путь:
— Фрося, после всего пережитого я будто заново открыл тебя. Никакие другие женщины больше не влекут меня. Ты для меня всё, понимаешь? Я никогда не сомневался в твоей любви и верности, всегда гордился, что у меня такая жена. И вот теперь в руки мне попала эта проклятая береста!
— Ты всё же не веришь мне? — грустно спросила Ефросинья.
— Не знаю. — Игорь покачал головой, затем прижал ладонь к сердцу: — Гложет какое-то сомнение вот здесь, а как развеять его, ума не приложу.
— Я знаю, как его развеять, — сказала Ефросинья.
Игорь взглянул на неё с удивлением.
— Если допустить, что Вышеслав греховодничал со мной, значит, надо привести его к моему ложу, — не сводя с Игоря глаз, заговорила Ефросинья. — Он не растеряется при виде моей наготы и совершит то, что проделывал уже не раз. А ты, мой милый, наблюдая скрытно со стороны, сразу поймёшь, грешили мы раньше иль сошлись в постели впервые.
Игорь молчал, размышляя.
Его поразило то, с каким спокойствием Ефросинья предлагает ему стать зрителем столь необычного действа!
«Она или сильно изменилась, или лгунья, каких свет не видывал!» — подумал Игорь.
Он мысленно искал возможный подвох в столь смелом предложении Ефросиньи, но не находил. Если Ефросинья заманит ничего не подозревающего Вышеслава в свои покои и как ни в чём не бывало предложит ему лечь с ней на ложе, то Вышеслав непременно должен будет выдать себя с головой. Он либо наотрез откажется, либо...
Второе «либо» подтолкнуло Игоря согласиться с необычным предложением.
Однако Игорь сразу обговорил все условия, дабы у Ефросиньи не было ни малейшей возможности предупредить Вышеслава. Ни записок, ни устных посланий через слуг. Отрок проведёт Вышеслава к Ефросинье, когда стемнеет, причём не к ней в спальню, а туда, где Игорю будет удобнее спрятаться.
— Всё будет так, как ты того хочешь, свет мой, — сказала Ефросинья. — Я даже согласна встретить Вышеслава теми словами, какими ты велишь. Что мне говорить, когда он придёт? Иль сразу раздеваться, не произнеся ни слова?
Игорь был смущён и озадачен.
Его подозрения только усилились: Ефросинья что-то задумала, но что? Не расставляет ли она сети ему самому?
Поразмыслив, Игорь велел жене встретить Вышеслава простоволосой и с обнажёнными руками, быть с ним ласковой и делать непристойные намёки, ссылаясь на то, что муж находится в отлучке.
Ефросинья согласно кивала. Затея Нравилась Игорю всё меньше, но он решил идти до конца. К тому же было интересно посмотреть, как Ефросинья станет соблазнять его лучшего друга. И чем Вышеслав ответит на её заигрывания.
...В тот день Вышеслава не было в городе. Он с десятком гридней сопровождал по санному пути торговый караван, направлявшийся из Новгорода-Северского в Чернигов. Проводив торговых людей до владений черниговского князя, Вышеслав и его отряд вернулись в Новгород-Северский.
Вышеслав был удивлён тем, что княжеский отрок Ярополк вдруг пришёл к нему и сообщил, что княгиня желает его видеть. Была ночь.
Полагая, что это неспроста, Вышеслав последовал за отроком, освещавшим путь светильником в тёмных переходах терема. Они пришли на женскую половину.
Ярополк постучал в дверь и удалился, молчаливый и загадочный.
Вышеслав вступил в просторную светлицу. Несколько свечей горели в бронзовом подсвечнике. Тяжёлые потолочные балки, подпёртые толстыми дубовыми столбами, маленькие завешенные оконца и мрак, скопившийся в дальних углах, придавали помещению мрачноватый вид. Это был покой для гостей.
«Зачем Фрося позвала меня сюда?» — недоумевал Вышеслав.
Он с порога поприветствовал княгиню, как приветствовал всегда.
После той памятной встречи на стене в Путивле между бывшими возлюбленными установились обычные дружеские отношения, в которых не было и намёка на прошлое, даже когда они оставались одни.
Их любовные отношения были погребены вместе с мёртвым младенцем — так они решили оба.
Ефросинья сидела у стола за раскрытой книгой, но сразу встала, увидев Вышеслава. С милой улыбкой она ответила на его приветствие и поманила к себе.
— Почему Игорь так внезапно уехал в Ольжичи? — спросил Вышеслав, подойдя.
— Уехал, и ладно, — промолвила Ефросинья с той же милой улыбкой, кладя свои полные руки Вышеславу на плечи.
При этом лёгкое тонкое покрывало соскользнуло с её головы, открыв корону пышных тёмно-русых, слегка вьющихся волос. Эти густые мягкие волосы всегда восхищали Вышеслава, и он уже хотел, как когда-то, прижаться к ним губами и вдохнуть их тёплый, ни с чем не сравнимый аромат.
Но в этот миг Ефросинья проговорила с лёгкой укоризной:
— Как ты невнимателен ко мне, Вышеслав.
И она выразительно указала глазами на свою обнажённую левую руку, покоившуюся на его плече.
Вышеслав увидел на молочно-белой женской руке с внутренней стороны плеча надпись чёрной тушью по-гречески. Хотя буквы были слегка смазаны, он без труда разобрал написанное.
«Осторожно! Мы не одни!» — гласила надпись.
Взгляд Вышеслава встретился с глазами Ефросиньи. У него в глазах был вопрос, на который женский взор немедленно дал ответ: «Да, здесь Игорь!»
— Ну, смелее, Вышеслав, — громче проговорила Ефросинья. — Игорь далеко, это такая удача. Никто нам не помешает...
Теперь Вышеслав знал, как себя вести.
Он отстранил руки Ефросиньи и отступил назад, пробормотав:
— Странно мне слышать такое из твоих уст княгиня, не узнаю я тебя!
— Вот как? — Ефросинья склонила голову набок, обняв руками себя за плечи.
В её позе была смесь разочарования и стыдливости.
— По-твоему, Вышеслав, со мной приятно лишь латинские книги переводить? Ни для чего другого я не годна? — В голосе Ефросиньи прозвучали нотки уязвлённого самолюбия. — Стало быть, не приятна я тебе как женщина?
— Княгиня, позволь мне удалиться, — произнёс Вышеслав, прижав руку к груди. — Время позднее...
— Постой! Куда тебе спешить? — властно сказала Ефросинья. — Иль тебя кто-то дожидается на ложе?
— Не пристало мне любоваться тем, что князю моему предназначено, — отступая к двери, вымолвил Вышеслав.
— Да князь ничего не узнает, глупец. — Ефросинья сделала шаг вслед за Вышеславом. — Не уходи! Я велю тебе остаться!
Вышеслав вышел, затворив за собой дверь так, чтобы та не стукнула громко.
Ефросинья опустилась на стул, уронив руки на колени.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Игорь выбрался из своего укрытия за печью, отряхивая с себя пыль и паутину.
Ефросинья взглянула на мужа снизу вверх и виновато промолвила: