— С Гзой и Чилбуком я договорюсь, — ответил на это Кончак, снимая с себя пояс с саблей. — Все прочие ханы всегда нож за пазухой держали против меня. Так что ты не удивил меня, брат.
— Что сказали предки? — поинтересовался Елтук.
— Молчат, — хмуро сказал Кончак.
Вошёл раб и сообщил, что Кончака зовёт к себе его старшая жена Хозалчин.
Юрты ханских жён стояли полукругом за шатром Кончака.
В передней, самой роскошной, юрте жила старшая ханша. Хозалчин была когда-то любимой женой Атрака, и Кончак взял её в жёны по степному обычаю, дабы унаследовать старшинство в роде Ясеня. Родная мать Кончака умерла, когда ему исполнилось восемь лет.
В молодости Хозалчин была изумительно красива, но теперь, когда ей было уже за сорок, от былой привлекательности почти ничего не осталось. Она располнела и стала как будто меньше ростом. Лицо с двойным подбородком стало круглым и одутловатым, из-за чего раскосые глаза Хозалчин казались ещё уже. Впрочем, в уме этой женщине отказать было нельзя, и Кончак частенько прислушивался к советам своей старшей жены и бывшей мачехи.
В юрте Хозалчин курились благовония в небольшой жаровне. От этого царящий в ней полумрак обретал некую таинственность. У Хозалчин с возрастом стали болеть глаза, поэтому она не выносила яркий свет.
— Что тебе поведали духи предков, мой хан? — такими словами встретила Хозалчин Кончака.
— Ничего определённого, — ответил Кончак и вздохнул, опускаясь на мягкие подушки. — Я хочу ещё поговорить с сихирче [75] .
— С Есычаном?
— С ним.
— Пустая трата времени, мой повелитель.
— Твоё пренебрежение к духам предков уже вышло тебе боком, — упрекнул жену Кончак. — Духи наслали на тебя мучительную одышку и болезнь глаз. Но тебе, как видно, неймётся!
— Мёртвые не могут помогать живым, — раздражённо бросила Хозалчин, — живым могут помочь только живые. Нужно слать гонцов к Кобяку, мой хан.
Кончак вздрогнул:
— Ты хочешь стравить лукоморских половцев с донскими?
— Я хочу, чтобы Кобяк помог тебе остаться великим ханом, — пояснила Хозалчин.
Кончак задумался.
Конечно, Кобяк ему друг и не откажет в помощи, но всё это чревато кровавыми столкновениям с Улашевичами и Токсобичами. И потом, успеет ли Кобяк прийти вовремя с приморских равнин сюда, на берега Тора? У лукоморских половцев тоже должен состояться съезд родов.
— Гонцов нужно слать немедленно, — сказала Хозалчин, словно читая мысли супруга.
— Кого послать?
— Пошли моего сына — Иштуган сделает всё как надо. К тому же Кобяк его любит.
— Хорошо, будь по-твоему, — после долгой паузы произнёс Кончак. — Хотел я избежать крови, да видно, не суждено.
А про себя подумал: «Верно сказано: умная женщина тебя возвысит, глупая — погубит».
Кончак отправил Иштугана в путь тёмной ночью, дав ему в провожатые шестерых верных батыров.
В ту ночь хану не спалось.
Он выходил из тёплой юрты на сырой промозглый ветер, прислушивался к шорохам и звукам. Удалось ли Иштугану незаметно миновать дозоры Улашевичей и Отперлюевичей, которые так и рыщут вокруг подобно волкам? Кончак возвращался в юрту, но сна не было. Хозалчин права, думал хан, без поддержки Кобяка ему не усидеть на ханской кошме.
Любимая наложница Кончака красавица Агунда напрасно льнула к нему роскошным нагим телом, хану было не до неё.
На рассвете дозорные из рода Ясеня сообщили Кончаку, что ночью было тихо за рекой.
Кончак облегчённо перевёл дух. Значит, Иштуган сумел проскочить мимо становищ Токсобичей, Улашевичей и других родов, обступивших его кочевье со всех сторон.
До того торжественного момента, когда в одном шатре, разбитом посреди голого поля, должны были сойтись ханы, беки и беи донского крыла половцев, оставалось ещё несколько дней. Кончак употребил это время для того, чтобы прощупать настроение своих возможных союзников.
Сначала он встретился с ханом орды Бурновичей — Гзой.
Гза был воином до мозга костей, всё его тело было покрыто шрамами от ран, полученных в сражениях. Своих сыновей Гза назвал именами наиболее доблестных врагов, с которыми встречался в битвах. Гза был старше Кончака на три года и пользовался неоспоримым авторитетом у ханов. Одни его уважали за смелость и военную смекалку, другие боялись, зная, что в гневе Гза сразу хватается за саблю, которой владеет как никто. Гза уже был одно время великим ханом. Его сместили Только потому, что он одинаково беспощадно наказывал за трусость и неповиновение как простых воинов, так и знатных степняков.
С Кончаком Гза всегда держался настороженно, но явной вражды никогда не выказывал.
— Ты слышал, что Елдечук, Тулунбай и Копти вознамерились сбросить меня с белой кошмы? — заговорил Кончак, протягивая гостю пиалу с кумысом. — Им кажется, что пришло их время. Я только не знаю, кто из них собирается занять моё место.
Кончак разговаривал с Гзой без увёрток и намёков, зная, что тот этого не любит.
Гза отпил из пиалы и с неприязнью в голосе обронил:
— Кто бы ни собирался, любой из них не годится в великие ханы.
Это замечание понравилось Кончаку. И он спросил напрямик:
— А я, по-твоему, гожусь или нет?
— И ты не годишься, — без раздумий ответил Гза, — но уж лучше ты, чем кто-то из этих. Ястреб — не орёл, но тоже хищная птица.
Кончак чуть заметно улыбнулся. Ему всегда нравилась прямолинейность Гзы.
— Кое-кто из беков хотел бы тебя видеть великим ханом, — неопределённо заметил Кончак.
— Ещё бы, — усмехнулся Гза, — при моём владычестве все почести были у храбрых, а не у богатых и знатных.
— А как по-твоему, Чилбук годится в великие ханы? — опять спросил Кончак.
— Чилбук ещё молод, — ответил Гза. — Вот когда доживёт до моих лет, тогда сгодится.
— А Тайдула достоин ли возглавлять донских половцев? — допытывался Кончак.
— За Тайдулу всё решает его жена, — усмехнулся Гза, — и ты знаешь это не хуже меня. Но времена, когда половцами правили ханши, давно миновали.
— Тайдула нерешителен, Чилбук слишком молод, Копти трусоват, Тулунбай изнежен, Елдечук просто не годится в воины из-за своей руки, — перечислил Кончак. — Получается, достойных лишь двое: это ты и я.
— И что из этого следует? — Гза пристально взглянул на собеседника.
— Верховная власть должна оставаться у нас, — твёрдо сказал Кончак. — Если ты поможешь мне пересилить моих соперников, я сделаю тебя беклербеком [76] . Обещаю!