У ворот пансионата «Пенино» их встретил услужливый мужичонка и объяснил, как проехать к домику рыбака. На пятачке перед добротным домом стояла старенькая «девятка», около которой на травке их поджидал тот самый Школьник. Местные привыкли к названию реки, но Милославский так и сыпал остротами на эту тему. Пройдя в дом для разговора со специалистом, директор отослал одного охранника проверить, все ли готово к рыбалке, а второго – погулять неподалеку. Вокруг было тихо и спокойно. Разве что, в кроне деревьев чирикали птички, да изредка плескалась рыба в пруду.
Эдуард был очень удивлен, когда в комнату, где на столе были разложены образцы вольфрамовых заготовок под «Лондонские» слитки, вошли двое вооруженных мужчин, дав знак молчать. Незнакомцы по-хозяйски обшарили директора и спеца на предмет оружия и проверили помещение. Потом один, что выглядел постарше, вызвал еще кого-то по миниатюрной рации. Через пару минут в рыбацком домике появился высокий сутулый мужчина с властными манерами. Он мало говорил, но стальной тембр его голоса вызывал чувство неуверенности и даже страха. К нему уважительно обратился вызывавший по рации боевик:
– Боб, двоих стрельщиков упаковали в бане, водила с Хилым в «Мерине». Эти были без стволов… Все чисто.
Вошедший едва кивнул и сел в кресло во главе стола. Очевидно, в пансионате часто проводили корпоративные вечеринки, и тут многое было подчинено офисному этикету. Боб, очевидно, был главарем. Он бесцеремонно пододвинул к себе вольфрамовые заготовки и стал молча разглядывать.
– Что за маскарад? – наконец-то обрел дар речи Милославский.
Никто не реагировал на гневный вопрос, который в стенах «Эмико» привел бы в трепет весь персонал.
– На каком основании вы…
Директор не успел закончить тираду. Боб молниеносно выхватил откуда-то из потайного кармана нож с откидным лезвием. Металлический щелчок фиксатора, словно выстрел, застал всех врасплох и привел в оцепенение. Обладатель стального голоса даже не взглянул в сторону опешившего директора. Сосредоточенно рассматривая кованные бруски, Боб попытался поцарапать один из них лезвием своего ножа. Помолчал и, угрожающе подняв одну заготовку, тихо обратился к перепуганному спецу:
– Школьник… – тот вздрогнул и нервно кивнул, – что это за хрень?
– В-в-вольфрам, – вдруг начал заикаться бывший работник военного завода.
– Сам лабал? – не встретив возражений, обладатель стального голоса продолжил. – В своей тачке прокатись с Винтом на хазу и покажи, где что… а мы пока побазарим с дядей.
Когда звук старенькой машины стих за поворотом, Эдуард сделал еще одну попытку восстановить порядок:
– Мне нужно позвонить кое-кому…
– Когда они доедут, тебе будет все равно, – безразлично откликнулся Боб, – а мы еще можем договориться.
– Конечно, – обрадовался директор. – Я деловой человек.
– Тогда скажи мне, где ржавье?
– Золото? Какое золото? – готов был негодовать Милославский.
Сутулый бандит только кивнул второму своему сообщнику на портфель, лежащий на кресле рядом с директором. Тот бесцеремонно открыл его и, покопавшись, вытащил коробочку красного дерева. При ее появлении у Боба появилась злорадная улыбка.
– Оно! – здоровенный сообщник положил открытую коробочку перед старшим на стол.
– И откуда ржавье? – Боб кивнул на слиток.
Далее последовал длинный и сбивчивый монолог Милославского, который абсолютно не произвел никакого впечатления на незваных гостей. Какое-то время молчаливый мужчина перекатывал в ловких пальцах нож с длинным острым лезвием, потом тихо сказал:
– Это ж запятнанные сливки – он перевел свой взгляд на директора. – Мои!
Милославский попробовал еще раз объяснить, как попал в его руки слиток в коробочке красного дерева. Но чем дольше продолжался его сбивчивый рассказ, тем явственнее он понимал сам, насколько нелепа его версия.
– Дядя, – лезвие ножа резко остановило свой бег и зловеще сверкнуло, – а, может, ты скинешь Малому пару, – он кивнул на слитки. – Пусть пощупает, вдруг фуфло.
Подельник наигранно засмеялся, подставляя огромные ладони, в которые поместилось бы вся взъерошенная голова Эдуарда. При этом мелькавшие стальные коронки вызвали омерзение и животный страх перед этим странным существом, рядившимся в человеческий облик.
– Ты его не расстраивай, – посоветовал Боб. – Нервный он. Мы его подкармливаем, но ни за что не отвечаем. У него справка.
У директора перехватило дыхание, и не известно, что произошло бы дальше, но к дому подкатила старенькая «девятка». Минутой позже напуганный спец влетел в комнату от мощного толчка сзади, следом появился сопровождавший его Винт и ругнулся:
– Прикинь, хотел меня трубой отоварить… дай его мне, Боб.
– Остынь! – тихо сказал главарь. – Он еще потрындит… Так, что там?
– Кузница какая-то… Корыта… Трансформаторы… Что-то мастрячат…
– Да, это просто мастерская! – сорвался на фальцет Милославский. – Вы ошибаетесь в своих нелепых подозрениях.
Все обернулись к сидевшему во главе стола сутулому человек. Он хмыкнул и тихо сказал:
– Ну-ка, Малый, тащи одного жлоба из бани.
Далее произошла зверская сцена, которую и описывать-то страшно. Подельник по кличке Малый притащил пошатывающегося, очевидно, оглушенного охранника. Рывком поставил того на колени и, оставаясь за спиной, положил свои огромные ладони ему на плечи.
– Где сливки? – хмуро спросил Боб и, не получив ответа, кивнул Малому.
Тот расплылся в садисткой улыбке и резким движением свернул шею охраннику. От хруста ломающихся позвонков у всех похолодело внутри. Бывшее еще мгновение назад живым человеком тело, как-то неуклюже, словно мешок, свалилось набок.
– Ты что делаешь? – завопил Милославский. – Это ж мокруха!
– Где мои сливки? – меланхолично повторил Боб и еще раз кивнул Малому.
Тот с какой-то поспешностью выскочил из комнаты и вернулся со вторым охранником. Не получив ответа на свой вопрос, Боб дал команду психу, и тот свернул еще одну шею.
– Да, вы… да, что… – не мог выговорить Эдуард, тупо глядя на трупы.
– Я скажу, – не выдержал спец. – Все скажу…
– Вот Школьник лучше старших соображает, – зло пошутил Боб. – Ну…
Сбивчивая речь перепуганного специалиста, объяснявшего суть проекта Вольф не очень заинтересовала главаря. Он недослушал и, поморщившись, словно он надоевшей боли, тихо произнес:
– От него мазы нет… Винт, кончай его. Только не следи.
Смерть Школьника была быстрой и какой-то простой, словно и не жил человек вовсе. Словно не прошли годы пока его растили родители, обучали в институте, и он сам воспитывал детей. Все прервалось в один миг. Как и не было.