Но прежде, чем Хлоэ успела ответить, Мона воскликнула:

— Маленькие хорошенькие пирожные!

— Яблочные, — добавила Хлоэ.

— И визитка, — подытожила Мона. Она подняла карточку, осторожно держа ее рукой в перчатке. Визитка оказалась забавной. На ней были нарисованы большие обручальные кольца и изумрудный браслет.

Хлоэ, несмотря на грязные руки, взяла карточку. Она прочитала:

Пекарня Каламити

512 Вест 22-я улица

Нью-Йорк, NY 100011

917-555-6402

— Это ее? — поинтересовалась Мона.

Хлоэ кивнула:

— Думаю, да.

— «Джейн-Каламити», можно конечно прочитать, как «Джейн-Беда», думаешь, название означает именно это? — спросила Мона.

— Наверняка. — Хлоэ улыбнулась.

— Она классная для взрослой. Мне понравился ее кожаный пиджак.

— Что здесь происходит? — позвал дядя Дилан, перекрикивая шум мотора. Он выключил двигатель и спустился вниз: — Перерыв?

— Заходила твоя знакомая. — Хлоэ показала корзинку и визитку. Он наклонился, чтобы прочитать текст, пытаясь забрать визитку из рук девочки, но та не отдала карточку.

— Ого, здорово, — восхитился он, заглядывая в корзину и продолжая тянуть на себя картонный квадратик. — Я не знал, что она из Каламити… лучшее место в Нью-Йорке. И я упоминал, что моя племянница обожает яблочные пирожные.

— Обожает яблочные пирожные, — повторила Мона, слегка пританцовывая. Хлоэ простила ее, она знала, что Мона помешана на дяде Дилане.

— Кажется, ты хочешь оставить себе ее визитку? — спросил он Хлоэ.

— Да, в качестве сувенира. Первый человек, остановившийся около палатки. Знаешь, в некоторых местах вешают первый заработанный доллар? Я повешу карточку.

— Что это за место, с кодом девять-один-семь? — спросила Мона, — неужели она прилетела сюда с далекой Аляски?

— Нью-Йорк, — сказала Хлоэ, почему-то гордясь этим.

— Да, девятьсот семнадцать — это код Нью-Йорка, — подтвердил дядя Дилан.

— А, — протянула Мона, — странствующий пекарь. Так что, мне красить или чего?

— Вот кисточка, — сказала Хлоэ и потянулась за своим пирожным с птичьим гнездом сверху. Другие она предложила Моне и дяде Дилану. Он взял то, что с цветущим деревом, а Мона проигнорировала предложение и окунула кисть в краску. Хлоэ прикрыла глаза и укусила. Тесто было легким и слоеным, яблоки имели такой вкус, как будто только упали с дерева.

— Ого, это вкусно, — услышала она дядю Дилана.

— Да. Вкусно, — откликнулась Хлоэ, ее глаза были все еще закрыты. Ей было интересно, что Джейн делает в Род-Айленде. Когда она вновь вернется в Нью-Йорк?

Хлоэ надеялась, что это случится не скоро.

Джейн ехала вдоль кромки сада, где деревенская просека пересекалась с главной дорогой. Она знала, что ей надо повернуть налево, в сторону дома, но она не могла. Ее пальцы дрожали. Она смотрела на дорогу.

Она только что встретила свою дочь.

У Хлоэ были ее глаза. У нее были такие же светлые, почти серые, голубые глаза. И темные волосы, цвета воронова крыла, спадающие на тонкое лицо. Джейн посмотрела в зеркало заднего вида и увидела все те же почти черные прямые волосы, тот же овал лица.

Она подняла левую руку к лицу и вдохнула запах голубой краски на пальцах. Ее было совсем немного, она задела палатку, когда уходила.

Ее руки такие же маленькие, как у матери и сестры. Когда она была помоложе, она мечтала о красивых руках с длинными пальцами и ногтями. Элегантных руках, чтобы играть на пианино, носить кольца, экспрессивно общаться. Она знала, что Сильви мечтала об этом же. Когда-то девочки сделали себе накладные ногти в специальном салоне, просто чтобы посмотреть, как это будет выглядеть.

Но сейчас она любила свои руки. Они были такие же, как у Хлоэ. Джейн видела — тонкие запястья, маленькая ладонь, короткие пальцы. У Хлоэ были руки Портеров, такие же, как у матери, тети и бабушки.

Джейн сидела в своей машине, не совсем уверенная в том, что делать дальше. Она знала, ей надо ехать домой, ухаживать за мамой. Сильви сегодня ужинает с Джоном Дюфором. Но ей так не хотелось покидать сад.

Открыв окна в машине, она чувствовала запах цветов и свежих листьев. Запах хлорофилла, ярко-зеленого цвета. В кронах деревьев пели птицы, она смотрела, как они летают с ветки на ветку, вспышки коричневого на голубом.

В ее голове крутились вопросы, и они все казались такими большими, такими безответными. На что она надеялась? Зачем она приехала сюда сегодня? Зачем она вообще вернулась домой, в Род-Айленд? Почему не собирается возвращаться в Нью-Йорк?

Она не могла ответить на них, все, что она знала, это то, что у нее сжималось сердце. Как будто внезапно вскрылась старая рана, неся боль и страдание, как будто старый шрам напомнил о том, что его так и не залечили.

Внезапно, после пятнадцати прошедших лет, Джейн поняла, что пора возвращаться домой. Но она не могла, вот так просто нажать на газ, включить фары и выехать на главную дорогу, чтобы успеть до отхода Сильви. Джейн окаменела, она не могла уехать из сада.

Вопросов было слишком много, ответов не было вовсе. Но она знала одно: Хлоэ здесь.

Глава 9

Вечером в субботу Маргарет лежала в кровати, окруженная книгами. Они были ее друзьями и компаньонами. Она знала их всех, они знали ее: Диккенс, Остин, Кристи, Вудхауз, Кольвин, Апдайк и многие другие. Картонные обложки утешали ее: некоторые старые и потрепанные, другие — совсем новые, едва открытые. Ей нравилось читать более новые книги, в красивых переплетах: на них всегда приводились краткое содержание сюжета, цитаты и мнения других авторов, но особенно ей нравились авторские фотографии.

Благодаря фотографиям на оборотной стороне обложки книг она узнала, что Джон Чивер очень любит собак, что Лори Колуин однажды надела полосатую рубашку и склонила голову, как будто закрываясь от солнца. Маргарет хотелось бы познакомиться с этими людьми лично.

Вздохнув, Маргарет опустила «Семейное счастье» на колени. Герои книг Колуин были окружены любящими семьями, всепонимающие члены которых заботились друг о друге и отличались редкостным тактом.

— Джейн! — крикнула Маргарет, — Джейн!

Нет ответа. Хотя Маргарет слышала, как Джейн бродит где-то на чердаке, копаясь в бог знает каких коробках. Прочитав один замечательный диалог между героиней «Семейного счастья» Венди и ее дочерью, Полли, Маргарет хотела, чтобы такая же сценка разыгралась между ней и Джейн.

— Джейн! — позвала она громче.

Минуту спустя в комнату вошла ее старшая дочь, вся в пыли. На ней были черные джинсы и малиновая футболка с кексом на груди. Медальон, который она всегда носила, свисал с ее шеи. Ее руки потемнели от пыли. Губы Маргарет сжались.