Тогда как его предшественники и современники – Калид (Calid), Валуа и Блез де Виженер – допускали просто влияние светил при зарождении металлов, Парацельс шел дальше и определял, когда и как планеты влияют на металлы. Следуя этому учению, некоторые алхимики тесно связывали астрологию с герметизмом и никогда не начинали операций, не осведомившись, благоприятно ли влияние планет.

Парацельс ввел в алхимию каббалистические данные. Он изложил свои оккультные доктрины в своем «Трактате об оккультной философии» и «Основных началах магии».

Это заставляет нас сказать несколько слов о каббале. Эта наука учит перестановке и разложению слов, определению численного их достоинства и установлению выводов, сообразуясь со специальными правилами. Таким образом, число золота по-еврейски будет 209, это украшение минерального царства и соответствует значению Иеговы в мире Духов.

Хёффер в своей «Истории химии» посвятил несколько страниц применению каббалы к свойствам металлов. Алхимия – наука наблюдательная и потому не может ничем воспользоваться от каббалы, науки чисто спекулятивной?[86]

Введение посторонних элементов должно было сделать ее еще темнее, и Парацельс в этом отношении ошибался.

Еще раньше него Василий Валентин сделал несколько опытов в этом отношении; он разлагает слово азот следующим образом: «Азот заключает в себе все, потому что он есть A и W – начало и конец всего. Философы составили слово AZOT так: итальянцы ввели А и Z, греки – a и w (альфу и омегу), евреи – алеф и тау; из соединения первой и последних букв и получилось это слово» («Азот философов»).[87]

После Парацельса только два автора трактовали об алхимической каббале. Это Пантей (Panthee), венецианский священник, и англичанин Джон Ди (Jean Dee), алхимик и математик. Пантей написал два трактата: «Ars et Theoria transmutationis metallicae»[88] и «Voarchadumia»,[89] Из них видно, что число творения есть 544, число гниения – 772, что Меркурий, золото и серебро соответствуют еврейским буквам: фе, тау, бет, и тому подобные бредни. Джон Ди в своем трактате «Иероглифическая монада» пробовал создать особую каббалу с помощью алхимических символов. Так, например, символ Меркурия s он составил из символа Луны r, Солнца q и четырех элементов +. Далее, знак солнце представляет монаду, изображенную точкой, вокруг которой круг, символизирующий мир q.Эти любопытные указания находятся во втором томе его «Theatrum chimicum».[90]

Эти алхимики и некоторые другие, как Кунрат (Khunrath), Майер (Mayer) и Блез де Виженер, ввели в науку новое толкование алхимической теории. Тогда как науки точные и естественные применяют индукцию и дедукцию, науки оккультные делают выводы, основываясь на аналогии, поэтому они приложили тот же метод и к алхимии. Оккультизм говорит – существуют три мира: материальный, человеческий и божественный. В мире материальном мы имеем серу, меркурий и соль, начала всех вещей, и одну материю; в мире человеческом, или микрокосме, – тело, дух и душу, объединенные в человеке; в мире божественном – три лица Св. Троицы в Едином Боге. «Таким образом, троица заключается в единице, и единица – в троице, ибо здесь – тело, дух и душа, а там – сера, меркурий и мышьяк» (Бернар Тревизанский. «Забытое Слово»).

Великое Делание имеет тройную цель. В мире материальном – преобразование металлов, доведение их до золота, до совершенства; в микрокосме – моральное совершенствование человека; в мире божественном – созерцание Божества в его Славе. Во втором из этих значений человек есть философский атанор,[91] в котором совершается выработка добродетелей; в этом смысле, по словам мистиков, надо понимать слова: «Великое Делание есть у вас и с вами, так что, находя его в себе, где оно находится постоянно, вы его имеете всегда, где бы вы ни были, на земле или на море» (Гермес. «Семь глав»).

Алхимики-мистики понимали под именами Серы, Меркурия и Соли – материю, движение и силу. Меркурий – начало пассивное, женское, материя; Сера – начало активное, мужское – сила, формирующая материю и дающая ей вид посредством движения, которое есть Соль. Соль представляет начало промежуточное, результат приложения силы к материи; символически это есть новое существо, рождающееся от соединения мужского с женским. Это основное положение не находится в противоречии с современной наукой. Современная химия не пренебрегает гипотезой единства материи, принятой уже с давних пор метафизикой как необходимой для объяснения проблемы мира. Английский ученый Крукс[92] называет эту материю протилем; по его теории, наши простые тела суть только полимеры (многосоставные) протиля. С другой стороны, весьма справедливо положение, что материя сама по себе инертна и имеет особенные свойства только тогда, когда находится в движении, а всякое движение развивает теплоту; следовательно, при 273 °C ниже нуля (при абсолютном калорическом нуле химических свойств не существует) серная кислота не может действовать на поташ?[93] наконец, единство силы также необходимо для объяснения физических явлений. Ни один ученый в настоящее время не находит разницы между причинами магнетизма, теплоты, электричества, света и звука; флюиды уже не существуют, они заменены силами, действующими одни на другие. Силы различаются числом колебаний материи, которое они производят; причем какое-либо тело во время движения или вибрируя, что одно и то же, производит сначала звук, затем нагревается и, наконец, излучает свет. Где кончается звук, где начинается тепло и свет? Где переходные ступени? Natura non facit saltus (Природа не делает скачков).

Надо прибавить, что алхимики Средних веков только предвидели эту высшую теорию; состояние других наук не позволяло им этого. Для них, как мы показали, материя была единой; они называли ее «первичной материей», или хилусом; они признавали также единую силу Вселенной. Бодуэн называет ее всемирным магнетизмом, магнетической серой; для мистиков сила есть сера Бога, первое начало жизни и движения. Парацельс называет ее археем. Архей есть сила, непрестанно действующая, которая, влияя на материю, заставляет ее двигаться и дает ей форму. Термины «арес» и «клиссус» имеют у него почти тот же смысл?[94]

Что касается движения, они его приравнивали к огню, который представляет действительно образ материи, приведенной в действие силой.

Такова была высшая алхимическая теория, которой обладало небольшое число адептов. Как не удивляться этому прекрасному синтезу, достаточному алхимикам, как он некогда удовлетворял Пифагора, Демокрита и Платона, возвышая их до понимания высших истин.

Алхимики представляли эту теорию в виде треугольника, символа абсолютного равновесия; в первом углу они ставили знак серы, символа силы; во втором – знак Меркурия, символа материи; в третьем – знак соли, символа движения.

В заключение приведем таблицу аналогий тройного применения алхимической теории:

Таким образом, материя, единая по существу, различается сама по себе формой как следствием движения, которое ей придает сила.

Часть вторая
Символы

Глава I
Причины неясности трактатов алхимии. – Средства, употребленные алхимиками, чтобы скрыть способ Великого Делания. – Знаки. – Символы. – Мифологические имена. – Иностранные слова. – Анаграммы. – Басни. – Загадки. – Аллегории. – Криптография

Герметические трактаты темны для читателя: во-первых, потому, что читатели обыкновенно не знакомы с алхимическими теориями; затем и в особенности потому, что философы преднамеренно их затемняли. Они смотрели на алхимию как на самую высокую науку. «Алхимия есть искусство из искусств, это истинная наука», – вскричал восторженно Калид в «Книге трех слов» («Livre des trois paroles»). Подобная наука должна быть известна, по их мнению, только небольшому числу адептов. Можно ли их порицать за это? Теперь нам кажется такой взгляд преувеличенным, но в древности мистерии служили для передачи некоторых законов природы и правил философии. В Средние века корпорации ремесленников имели практические секреты, которые ни один член корпорации не отважился бы разоблачить. Приготовление некоторых красок составляло драгоценное наследие, которое великие художники передавали своим наиболее любимым ученикам. Между тем как ученые, не колеблясь, продавали решения запутанных проблем, герметические философы скрывали свою науку и никому ее не продавали. Когда попадался неофит, достойный посвящения, они указывали ему дорогу, не открывая, однако, всего сразу. Они требовали, чтобы он добивался сам, и только наводили его и поправляли: один указывал состав материи Великого Делания, другой – градусы теплоты, порядок окраски, принимаемой составом, устройство химической печи – атанора; но не было ни одного полного описания всего Великого Делания, так как они верили, что могут за это навлечь на себя небесную кару – моментальную смерть. «Я не представляю себе, – говорит Фламель в разборе трактата Авраама Еврея, – возможности написать это понятным латинским языком, так как Бог тотчас покарал бы меня» («Explication des Figures de Nicolas Flamel»[95]).[96]