– Конечно! – не оборачиваясь к Ниночке, ответила та. – В сентябре пекло спадет, но еще долго будет жарко, можно и обгореть. Мы с тобой считаемся южанками только в России, а в Израиле – северные бледные поганки… Хотя, извини, мы северные красавицы. А ты у нас просто маленькая принцесса.
Они тихонько захихикали, как две подружки, осторожно поглядывая в сторону Софьи Львовны, возглавлявшей процессию. И хотя в их походной команде мужчин не было, госпожа Гридман играла именно роль предводителя. Тяжело дыша, она двигалась, словно ледокол, по длинному прохладному переходу аэропорта «Бен-Гурион», а за ней встревоженной стайкой, восторженно глядя по сторонам, шли Варя с Ниночкой, замыкала шествие Лидия Натановна. На широком ремне через плечо у нее висела солидная сумка с нашивкой в виде красного креста. Отчего девочки называли домохозяйку крестоносцем, а она величала себя медсестрой. На первый взгляд пенсионерка Гридман шагала уверенным широким шагом, так, что встречные услужливо уступали дорогу, им было невдомек, каких усилий стоило это царственное шествие солидной даме.
– Девочки, – не оборачиваясь, едва не протрубила Софья Львовна, – вы здесь? Не отставать!
– Бабушка, – залепетала в ответ правнучка, – а нас встретят?
– Конечно! На Святой земле чтут традиции и родственные связи. Не волнуйся, деточка, Моше обещал, значит, нас встретят.
Она немного помолчала, не сбавляя темпа, и обратилась к воспитательнице, все также, не оглядываясь:
– Варя, можно включить сотовый телефон и позвонить Моше. Надеюсь, ты ничего не забыла.
– Конечно, Софья Львовна, – тут же отозвалась девушка. – Уже звоню.
Моше Шиман оказался маленьким шустрым мужичком преклонного возраста, с морщинистым смуглым лицом, на котором, словно две больших черных маслины, влажно поблескивали живые, на выкате, глаза. Он издалека приметил необъятную главу женской делегации из Москвы и стал энергично размахивать ручонками. Здоровенные полицейские с черными автоматами за спиной, следившие за порядком в аэропорту, строго поглядывали на взволнованного пенсионера, всем своим видом показывая, что заходить за желтую черту на полу встречающим не дозволяется.
Пока Моше пытался обнять солидную Софью Львовну и дотянуться до ее щеки с приветственным поцелуем, делегация молча ожидала своей очереди. Девочки с любопытством поглядывали на молодого мужчину атлетического телосложения, который покорно стоял позади расточавшего любезности Моше. Наконец, влажные маслины устремились к Ниночке, и старик радостно поднял на руки девчушку, а хозяйка дома на Бахрушина обнялась с кучерявым атлетом.
– Здравствуйте! Здравствуйте, дорогие, – не уставал приветствовать дальних родственников из России Моше. – Очень, очень рад вас видеть. Особенно тебя, Ниночка! Ты просто красавица! Как выросла, а? Как выросла! Лида, проходи же. А это и есть наша новая помощница. Варя, будем знакомы. Рад, искренне рад. Это – Ури, кто не знает. Мой старшенький. Помогай с чемоданами, сынок, гости с дороги устали. Проходите, проходите, дорогие. Как долетели? Все-таки четыре часа.
Они разместились в двух машинах, поджидавших гостей на стоянке. Дамы поехали с Моше, а девочки вместе с Ури. Он оказался застенчивым мужчиной, только улыбавшимся в ответ на множество вопросов, которые обрушила на него Ниночка. Почувствовав себя важной персоной, она то просила холодной воды, то апельсинового сока, то расспрашивала обо всем, что попадалось по дороге. После прохладного здания аэропорта полуденное пекло навалилось на плечи приезжих, и, если бы август не был таким аномально жарким в Москве, им с непривычки было бы тяжело. Благо, в машинах были кондиционеры, и через несколько минут внутри раскаленных металлических кузовов стало прохладно.
Варя почти всю дорогу молчала, лишь изредка строго поглядывая на свою воспитанницу. Ниночка же была на удивление активна, она порывалась все время сесть на переднее сидение рядом с водителем, все увидеть и обо всем расспросить. Благодаря строго соблюдающимся правилам на дорогах, они ехали не очень быстро, но без остановок в пробках. Сто километров до Хайфы вдоль побережья Средиземного моря пролетели незаметно. Наставница не в меру разговорчивой Ниночки старалась хоть изредка прервать ее болтовню короткими историями, которые знала из книг об этих краях.
В основном это были рассказы о походах крестоносцев, их сражениях с сарацинами и осаде Иерусалима.
– Варь, ты мне, как на уроке, все рассказываешь, – отмахивалась девочка. – Бабушка меня освободила от школы на три недели, а ты опять грузишь занятиями. Я на каникулах, понимаешь.
Девушка умолкла, стараясь не досаждать воспитаннице.
– Ой, смотри, – не унималась та, – мы все время останавливаемся у плаката с рукой. Видишь?
Варя не ответила, но тут вмешался молчаливый Ури:
– Иудеи читают справа налево, – пояснил он. – Название «STOP» на иврите звучит неприлично. Поэтому знак заменили на изображение вертикальной ладони.
Кучерявый атлет за рулем с улыбкой посмотрел в зеркало заднего вида на девушку. Ему явно понравилось, что русская много знает об истории его страны и не расспрашивает, где какие магазины.
– Ури, простите, – тихо спросила Варя, – у вас большая семья? Мы с Ниночкой впервые в Израиле, едем в гости и ничего не знаем о вас.
– Нас было четверо братьев, – грустно ответил он. – Рон и Ран погибли, когда были солдатами. С мамой дома остался Леви. Он младший.
– А маму как зовут?
– Майя.
– Она родилась в мае? – поинтересовалась девушка.
– Да, – он смутился отчего-то, но потом добавил. – Вы маму о братьях не спрашивайте, она до сих пор сильно переживает. Плакать будет.
Все замолчали. Даже девочка притихла, улавливая общее настроение, но долго не выдержала:
– Ури, а на ваш Новый год подарки дарят?
– Конечно. Обычно дети собираются в доме родителей и празднуют вместе. Отец говорил, вы будете с нами праздновать.
– С подарками? – Нина округлила глазенки.
– Конечно.
– А что дарят на Новый год? – Варя строго глянула на девочку, позволявшую себе задавать нетактичные вопросы. – Мы не знаем, что принято дарить хозяевам от гостей.
– Неважно, – улыбнулся Ури. – Праздник веселый. Обязательно будет хлеб и мед, яблоки и морковь кружочками.
– Это древние символы?
Он только кивнул, глядя на дорогу. Слева за холмами мелькала синева моря, справа редкие деревья среди выжженной безжалостным солнцем каменистой почвы.
– Варь, – не выдержала долгого молчания Ниночка, – а почему рыцари так долго сражались за эту землю? Тут же ничего нет, одни камни.
– Крестовые походы были организованы ради Иерусалима. Вернее, его освобождения от иноверцев. Никто не хотел делить святыню с представителями другой веры. Ни христиане, ни мусульмане, ни иудеи.
– А что, молиться можно только здесь? – недоумевала девочка.