Знаком дав всем понять, чтобы они затаились в высокой траве, – Тод прижал к себе Беренгарию, стремясь защитить ее от возможного врага, – он пристально вглядывался в даль.
Прошла минута, прежде чем Джейми повернулся к распластавшейся на земле Эксии.
– Это твоя кузина, – удивленно сказал он. – По тому, как сверкает ее платье, я узнал бы Франческу везде.
Еще не веря в такую удачу, Эксия выглянула из-за поваленного дерева и увидела Франческу, не спеша направлявшуюся к ним с таким видом, будто ей принадлежал весь мир.
Вскочив на ноги, Эксия бросилась к кузине, но замерла на полдороге. Внешне Франческа ничуть не изменилась, несмотря на то что ей пришлось испытать, однако она стала другой. «Как Тод», – подумала девушка.
– Ну? – осведомилась Франческа. – Разве вы не рады видеть меня?
С этими словами она распахнула объятия и прижала ринувшуюся к ней Эксию к груди. К своему изумлению, Эксия и в самом деле была рада видеть ее.
К ним уже успел подбежать Джейми, которого так и подмывало засыпать Франческу вопросами, но та отказалась что-либо рассказывать до тех пор, пока не поест. Ее заявление о том, что она спрятала поблизости котомку с едой, сразило Джейми наповал.
– Что тебя так удивило, Эксия? – засмеялась она, когда Джейми отправился к тайнику. – Как, по-твоему, моя семья добывала себе еду, прежде чем получила доступ к деньгам Мейденхолла?
– Я… я не знаю.
– Воровством, вот как. К четырем годам я достигла вершин в воровстве кур, а яйца я таскала чуть ли не из-под несушек. – Считая разговор оконченным, Франческа прошла к остальным.
Эксия посмотрела ей вслед, ошарашенная услышанным потому, что за долгие годы кузина ей уши прожужжала о том, что ее родственники – добрейшие и честнейшие люди на земле. Наконец она пришла в себя и двинулась вслед за Франческой.
Час спустя, когда был приготовлен ужин – причем не кем-нибудь, а Франческой! – все собрались вокруг красавицы, чтобы узнать, как ей удалось сбежать.
Эксией владели странные чувства. Ей казалось, что все, кого она когда-либо знала, изменились. Ее дорогой Тод, всегда бросавший на нее восторженные взгляды, теперь с любовью смотрел на Беренгарию. А беспомощная Франческа сбежала из каменной башни и поджарила на костре яйца и бекон с такой легкостью, как будто всю жизнь только этим и занималась. Эксия же всегда считала, что кузина не способна даже на то, чтобы завязать шнурки у башмаков, не говоря уже о том, чтобы приготовить себе еду.
Но не только это удивило Эксию. Франческа и вела себя по-другому. Видимо, она почувствовала себя уверенно, решила девушка. В каждом движении кузины сквозила непоколебимая уверенность в своих силах.
– Рассказывай, – попросила Джоби, растянувшись на траве. Она смотрела на Франческу, недоумевая, как Джейми мог променять такую красавицу на Эксию. Хотя с Эксией очень весело и… Может, она не так уж плоха? – Расскажи, как тебе удалось сбежать, – повторила она.
– Я нарисовала на стенах двери, – с улыбкой ответила Франческа, выжидательно глядя на присутствующих.
К ее удивлению, на их лицах не отразилось никаких эмоций.
Вдруг Тод начал смеяться.
– Как Эксия, – заключил он.
Франческа повернула к нему голову, и они обменялись странными взглядами, насторожившими Эксию. Создавалось впечатление, будто эти двое что-то скрывают.
Франческа знаком предложила Тоду объяснить всем, что он имеет в виду.
– Именно так подшутила над нами Эксия, когда ей было двенадцать. Взяв себе в помощь целый отряд работников, она трудилась всю ночь, а к утру везде были приоткрытые двери – высокие и низкие. И даже несколько мышиных норок.
– А еще несколько окон, – добавила Франческа.
– Кухарка очень любила выпить и из-за Эксии едва не помешалась, потому что в течение нескольких дней пыталась войти в открытые двери и натыкалась на стену.
Тот случай напомнил Эксии о том, как она разрисовала маргаритками спальню Франчески. Но ей не хотелось, чтобы Тод и Франческа рассказывали об этом, особенно после того, что произошло, когда Джейми надел на кузину плащ, отделанный злополучными цветами.
– Так как же ты выбралась? – спросила она, надеясь тем самым помешать Тоду и Франческе предаваться воспоминаниям о детских проказах.
– Я задала себе вопрос: что сделала бы Эксия на моем месте? Так я и поступила, – гордо объявила Франческа и, поглядев на Джейми, добавила: – Вам известно, что Эксия очень сообразительна.
Эксия от изумления онемела. Она бы прокомментировала слова кузины, если бы не была так уверена, что близится конец света.
– Я начну сначала, – рассказывала Франческа. – Первое время все шло прекрасно. Генри был добр ко мне, потому что единственная его цель заключалась в том, чтобы жениться на сестре Джейми. Он планировал обменять меня на нее. Но потом приехал его брат и заявил: «Генри, у тебя в руках наследница Мейденхолла, а ты собираешься обменять ее на ту, у которой нет денег даже на то, чтобы залатать собственную крышу?» Он убедил Генри, что тот должен сам жениться на мне и что меня следует до свадьбы держать в башне.
Франческа вздохнула и обвела глазами присутствующих. Обычно ни чья-либо красота, ни чья-либо захватывающая история – а тем более история, рассказанная ею, Франческой, – не могли соперничать с живостью и жизнерадостностью Эксии. Но сейчас центром внимания наконец-то стала она сама. Девушка с грустью напомнила себе, что ее звездный час скоро кончится – как только выяснится, что она не является наследницей Мейденхолла. Несмотря на все опасности, выпавшие на ее долю, роль наследницы понравилась ей в той же степени, в какой Эксия ненавидела ее.
– Я прилагала все усилия, чтобы расположить к себе Генри, – продолжила она. – Я сказала ему, что сама разрисовала фургон. О, я так испугалась, когда обнаружила, что он не тот, кого Эксия… э-э… – Франческа встревоженно взглянула на Джейми.
– Он знает, – проговорила Эксия.
– Как бы то ни было, Генри решил, что я лучший художник на свете. Я надеялась, что мне не придется доказывать это. А потом он запер меня в башне. То, что я попросила принести мне краски, выглядело вполне естественно. Мне было страшно и очень одиноко. Ко мне никого не пускали, только Тоду разрешили дважды навестить меня, чтобы я не падала духом. Если бы не он, я бы… – Франческа отвела глаза и покраснела.
Эксия в ужасе переводила взгляд с кузины на Тода и обратно. Когда же она посмотрела на Беренгарию, то увидела, что губы золовки сжались в тонкую линию.
– Я много думала над тем, как убежать, но ничего не приходило в голову. К тому же Генри сам носил мне еду. Возможно, мне бы удалось склонить на свою сторону другого мужчину, но только не Генри. – Замолчав, Франческа улыбнулась. – Потом я подумала: «А что сделала бы Эксия?» И вспомнила, как она нарисовала двери. Тогда я попросила Генри купить мне пигментов, чтобы намешать краски. Я так часто видела, как это делает Эксия. За ночь я нарисовала на стенах своей комнаты три двери и одно окно с птичкой на подоконнике. – Она устремила гордый взгляд на Эксию. – А из окна был виден луг, заросший маргаритками. Для меня не составило труда изобразить их, – добавила она, улыбнувшись зардевшейся кузине. – Настоящую же дверь я закрасила под каменную стену. Я знаю: Господь не наделил меня талантом художника, – как бы извиняясь перед Эксией, проговорила Франческа, – но я надеялась, что мне удастся одурачить Генри, у которого слабое зрение.