Когда с прической и макияжем было покончено, они занялись корсетом. Он обхватывал ребра Тоби и поддерживал снизу грудь, но ее верхняя часть оставалась почти открытой. Тоби попыталась подтянуть корсет вверх, но сдвинуть его было невозможно.
– Наверное, просто белье неподходящее, – сказала она.
– Это лишний раз доказывает, что секс любили во все времена, – возразила Джилли.
Оказалось, что никаких панталон, чтобы надеть под нижнюю сорочку, ей не прислали. Тоби подумала, что произошла ошибка, но поиск в Интернете показал, что заказ укомплектован правильно. Тогда ей пришлось надеть современные хлопковые трусики.
– Кроме исторической правды, есть еще здравый смысл, – сказала она.
Джилли помогла ей надеть почти прозрачную нижнюю рубашку, потом протянула ей белые шелковые чулки с подвязками и, наконец, помогла надеть платье. Оно село идеально: завышенная талия подчеркнула стройность фигуры и совершенную форму груди, рукава-фонарики открыли изящные руки. Юбка едва касалась пола. Вышивка немного утяжеляла ткань, и при движении платье льнуло к телу.
Тоби посмотрела на себя в старинное зеркало, и ей показалось, что это вовсе не она, а Табби из ее снов, только платье куда красивее тех, что она когда-либо видела до сих пор, ведь его когда-то носила особа королевской крови. Она еще пару раз попыталась подтянуть корсаж вверх, чтобы побольше прикрыть грудь, но в конце концов смирилась.
– Прекрасно выглядишь! – сказала Джилли. – Честное слово, Тоби, ты как будто из сказки.
В дверь постучали.
– Можно уже войти? – спросил Кен.
Открывая дверь, Джилли театральным жестом взмахнула рукой:
– Вот, смотри, что мы сотворили!
– Тоби! – ахнул Кен. – Ты выглядишь просто потрясающе!
– Спасибо. Будем надеяться, что Виктория согласится.
– Насколько я знаю свою бывшую жену, ей понравится платье, которое открывает так много ее… – Кен не договорил и жестом указал на грудь. – Увидев тебя, чуть не забыл! Вот, Грейдон тебе передал. Это от его бабки.
Он протянул что-то завернутое в красивый розовый шелк и перевязанное кремовой лентой. Тоби развернула ленту и ахнула – внутри оказался жемчужный гарнитур: сережки, браслет из витой золотой проволоки и с дюжину золотых шпилек – все усыпано крошечными жемчужинами.
– Это для твоих волос, – сказала Джилли и принялась украшать шпильками сотворенную прическу.
Кен достал из кармана маленький фотоаппарат и сделал несколько снимков.
– Вы обе прекрасны!
Снизу донеслись голоса, и все трое переглянулись. Приехали Виктория и доктор Хантли. Джилли сказала:
– Мы с Кеном пойдем первые. Грей спрашивал, позволишь ли сопровождать тебя вниз, и сказал, что хочет тебе что-то показать. Мы приготовим напитки и включим музыку, а ты спустишься, когда будешь готова.
Джилли и Кен вышли из комнаты и направились вниз.
Перед самым приездом гостей, облачившись, как выразилась Тоби, в костюм мистера Дарси, Грейдон сел на софу, чтобы надеть нелепые низкие башмаки, которые доставили вместе с одеждой, и обнаружил маленький сверток от Арии, своей бабки. К свертку была приложена записка.
«Мой дорогой Грей!
Одежда, которую я прислала, принадлежала непутевой сестре моей бабушки и ее груму, который, как всем известно, был ее любовником, одним из многих, но самым любимым. Впрочем, ее иностранный муж – король – был таким ничтожеством! А здесь драгоценности, которые она носила с этим платьем.
Мой дорогой внук, я знаю, с чем тебе предстоит столкнуться и как необходимо тебе время, чтобы обо всем подумать и все запланировать. Пожалуйста, имей в виду: что бы ты ни сделал, какие бы ни принял решения, мы с твоим дедушкой любим тебя и поддерживаем.
С сердечной любовью, Ария».
Тон этой записки так подействовал на Грейдона, что он вдруг почувствовал, как соскучился по родным старикам. Не долго думая, Грейдон позвонил брату. Рори ответил по-ланкониански сонным, недовольным голосом:
– Ты знаешь, сколько здесь времени?
– Около часу ночи. С каких это пор ты ложишься спать до рассвета?
– С тех пор, как стал жить твоей жизнью. Ты знаешь, что я могу пойти в туалет только в определенное время?
– Во всем нужна дисциплина, – усмехнулся Грейдон.
– Но ты ведь не затем звонишь, чтобы выслушивать мои жалобы? Что происходит? Я имею в виду – кроме того, что ты нарядился, как для обложки романа Джейн Остен.
– А я думал: рассказали тебе об этом или нет?
– Конечно, рассказали, – ответил Рори. – Наши дедушка и бабушка хотели знать все о твоей подружке.
– И что ты им рассказал?
Некоторое время Рори молчал, потому что знал: это не просто светский разговор.
– Что тебя гложет?
– Она мне нравится: никогда ничего подобного не чувствовал, но конкретно сейчас она мной недовольна.
Рори слышал тоску в голосе брата, но выражать сочувствие не собирался.
– Если захочешь вернуться домой, только сообщи.
Теперь уже пришла очередь Грейдона расслышать в словах брата затаенные чувства.
– И разлучить тебя с Дейной? Нет уж, мне моя жизнь дорога. Я с тобой позже поговорю.
Грейдон отключил телефон.
В Ланконии Рори рухнул на подушку. Значит, Грейдон знает о его чувствах к Дейне. И как, интересно, давно? Рори не догадывался, чем себя выдал.
Он встал с кровати, подошел к окну и раздвинул тяжелые парчовые портьеры, чтобы посмотреть вниз, на лужайку. К его изумлению, Дейна направлялась верхом на своем большом мерине к конюшням. Рори знал, что ему не следует выходить, но уже в тот момент, когда думал об этом, натягивал джинсы, а потом, схватив рубашку, как был босиком, побежал вниз по старой каменной лестнице. Он точно знал, что делать этого не стоило: лунный свет и Дейна – запретное для него сочетание. Она должна выйти за его брата, а не за него. Он всего лишь БМБ и никогда не сможет дать ей то, чего она достойна. Но все эти мысли не помешали ему броситься бегом через лужайку к конюшне.
Тоби открыла дверь из спальни в гостиную: там ее ждал Грейдон, – и у нее захватило дух. Если кто-то и был создан для одежды в стиле эпохи Регентства, то это он. Панталоны, фрак – все подходило ему настолько точно, что, казалось, он перенесся из прошлого на машине времени. В эту минуту Тоби даже не могла вспомнить, за что на него сердилась.
Что касается Грейдона, то он смотрел на нее так, что у нее кровь прихлынула к щекам. Он окинул ее взглядом с ног до головы, медленно, внимательно, и когда их взгляды встретились, в его глазах горел огонь.