— Вильям ужасный зануда! Его в постель и гарпуном не втащишь!
— Неужели? — изумилась Бесс.
— Так говорят. А что, у тебя есть другие сведения на этот счет?
— Не знаю, кто уж и куда его тащил у вас тут, но ко мне он просто подошел на улице и предложил потрахаться.
Анжелика моргнула, перевела потрясенный взгляд на Вильяма и обратно на девушку.
— Ты уверена, что не путаешь Нортона-младшего со старшим?
— Абсолютно. — Бес затянулась и выдала смешок. — Этого вашего блондинчика ни с кем не спутаешь.
— Верно, — протянула Анжелика и, приподняв бокал, пригубила крови, после чего поинтересовалась: — А почему ко мне подошла? С Катей у тебя явно больше общего.
Бесс весело обнажила клыки.
— Не заметила. А о тебе Вильям интересно рассказывал. — Девушка зевнула. — Если мой расчет верен, то ты не из тех, кто прилипнет ко мне со своей дружбой и пониманием. Я здесь на пару часов, а потом у меня своя жизнь, в ней нет места бессмертию и прочей вашей фигне.
Подошел официант с подносом, на котором стоял бокал и бутылка портвейна.
— Отлично, — обрадовалась Бесс, хватая бокал и жадно отпивая.
Анжелика чуть прикоснулась своим бокалом к ее, раздался мелодичный звон.
— Ну что же, ты мне нравишься. Впервые встречаю человека, не стремящегося заполучить бессмертие. Выпьем за знакомство.
* * *
— Я никому не нравлюсь, — тихо сказала Катя.
Лайонел улыбнулся и дотронулся указательным пальцем до ее щеки, на которой от его ласки появилась милая ямочка.
— Ты нравишься мне. Стоит ли огорчаться из-за того, что моя бывшая любовница и новая подружка твоего бывшего возлюбленного не хотят с тобой дружить.
— Да, но если они станут дружить против меня…
— Тогда я с ними обеими разберусь, — пообещал он и посмотрел на смеющихся девушек. Его самого раздосадовал выбор девчонки, но говорить об этом Кате счел излишним. Он видел, что ее задело пренебрежение Бесс, и злился, поскольку был бессилен изменить ситуацию. В сущности, его устраивал вариант, где развращенная грубиянка находилась бы на расстоянии от его наивной девочки. Но если бы, прежде чем выбрать себе в подруги Анжелику, Бесс проявила элементарную вежливость, ему не пришлось бы сейчас наблюдать грустную обиду в серых глазах.
Заметив краем глаза приближение Фарнезе, молодой человек наклонился к уху девушки и сказал:
— Пора.
Катя неестественно улыбнулась и, резко отступив, воскликнула:
— Мне надоело!
Гости с интересом уставились на них, Порфирио замедлил шаг. Лайонел невозмутимо обронил:
— Раз так, ты вольна уйти.
Девушка очень правдоподобно фыркнула.
— Так я и поступлю. — Она развернулась и, прежде чем уйти, прибавила: — Не скучай! Развлекись с кем-нибудь из своих бывших!
Лайонел закатил глаза, досадуя, что они не обговорили сценарий дословно.
В установившейся тишине послышался пьяный смех Бесс:
— Она всегда с ним так?
Анжелика презрительно заметила:
— Представь себе! Год назад он убил девушку из нашего общества и за меньшее, а этой позволяет вести себя как угодно!
Сколько ни припоминал Лайонел события прошлой осени, имени девушки, которую ему пришлось заставить молчать, не вспомнил. Та слишком фанатично следила за его похождениями последних лет и после нескольких часов, проведенных с ним, возомнила, что собранное досье поможет ей стать единственной. На одном из приемов он спровоцировал ее и за неосторожно кинутые слова «Пусть все знают, какой ты мерзавец» с чистой совестью вырвал ей сердце.
Пока в зале обсуждалось поведение Кати, Фарнезе выскользнул в зимний сад, и Лайонел сделал незаметный знак Стиану с Георгием. Те последовали за правителем Венеции. Молодой человек подождал несколько минут и устремился за ними.
Взлетел по огромной мраморной лестнице с позолоченными перилами, выбрал вдоль по коридору одну из гостевых комнат и вошел в нее, где освободился от доспехов и одежды.
Секунды до обращения всегда были особенными, они походили на сладостное предвкушение удовольствия. Выпуская своего зверя, он ощущал такой бешеный прилив сил, что с трудом мог оставаться на месте.
Впервые обратившись в Ягуара, он пробежал без остановок много-много миль. Облегчения это не принесло.
Лишь когда встретил на своем пути вампира и через врата его глаз попал в лабиринт загробного мира, обрел успокоение. И чем дольше он оставался в своем втором обличии, тем труднее ему было возвращаться. Свобода сводила с ума, лишала разума и памяти. А ему во что бы то ни стало хотелось помнить. В теле зверя все становилось другим — он сам менялся.
Лайонел медленно потянулся и на вздохе мягко опустился на мощные лапы. Равномерный стук сильного сердца оглушил. Ягуар стоял не двигаясь, наслаждаясь живыми толчками в груди, их волшебными звуками, сравнимыми лишь с самой прекрасной на земле музыкой.
Иногда он принимал это обличье, только чтобы послушать ее. На минуту-две, не больше. Слишком трудно было сопротивляться желанию в забытьи мчаться по бесконечным коридорам зеркального лабиринта, все дальше и дальше удаляясь от опостылевшего мира живых, где так надолго оказались заперты мертвые.
Ягуар ударом лапы распахнул дверь и, в два прыжка оказавшись возле другой — чуть приоткрытой, вошел в небольшой зал со скульптурами обнаженных мужчин. Катя сидела на софе возле стены, рядом стоял Фарнезе, против него Георгий и Стиан.
Лайонел стоял с опущенной головой, но, ощутив легкое колебание воздуха, предупреждающе зарычал.
Фарнезе замер, Георгий приказал Стиану:
— Приступай!
Медленно потекли минуты ожидания, а для Лайонела — сопротивления огромным силам, влекущим его поднять голову и ворваться в лабиринт.
— Ну что? — поторопил Георгий. Он как никто знал, какие усилия приходится прилагать Лайонелу, чтобы контролировать себя.
— Почти, — выдохнул мальчишка, а потом растерянно пробормотал: — Кажется, все, но…
Повисло молчание, Лайонел мысленно торопил Георгия.
Заговорил Стиан:
— Впервые такое встречаю, я снял блок, но там еще один. А за ним еще и еще.
Георгий вздохнул.
Часть сознания закрыта множеством блоков. Это как матрешка: открываешь одну, а в ней другая, и так снова и снова.
— «Информация в какой-нибудь из них есть?» — мысленно спросил Лайонел у бывшего друга.
— Да. Одна и та же. Обращение самого Создателя к тебе.
Ягуар ударил лапой о пол.
Георгий торопливо прочитал: «Ты нашел того, кто любит тебя больше, чем боится меня, и он снял для тебя мою запретную печать. Мой самонадеянный мальчик, я знаю, как ты любишь сложные головоломки. Реши и эту!»