Старшина, заметив мое повышенное внимание, напрягся. Зачем-то оглянувшись на стоящих в кузове бойцов, словно в поисках моральной поддержки, он положил ладонь на кобуру. Но в этот самый момент наверху засвистело. Красноармейцы и я синхронно подняли глаза к небу – с одинокого, летящего на довольно большой высоте самолета на нас падали несколько черных капелек. Бомбы!
Умом я понимал, что надо что-то сделать, отбежать в укрытие, но ноги, будто в страшном сне, приросли к земле, а тело охватила странная слабость. Я застыл возле грузовика, подобно соляному столбу, даже дышать перестал. Бомбы уже совсем близко, видно, как они слегка вращаются вокруг своей оси. Неужели моя поездка к Вождю вот так и закончится, практически на самом старте?
Я отчаянно рванулся и… ткнулся мордой в какую-то стенку. Откуда она в чистом поле? Так это же павильон автобусной остановки! По-белорусски аккуратной, чистенькой, даже матерные граффити на стенах почти отсутствуют. Полуторки с бойцами и самолета в небе не было. Да и шоссе изменилось самым радикальным образом, одевшись в асфальт. Это что же – меня назад перекинуло? Выходит, что воздушный бой, взрыв бомбы, посеченный осколками «Субарик», красноармейцы на полуторке… остались в далеком прошлом.
– Блин, в общем и целом съездил удачно! – вслух сказал я, подводя итог произошедшему. – Машину только жаль, хороший был автомобильчик…
До Бреста я добрался всего через час – почти сразу к остановке подошел автобус, везущий в город толстых теток из окрестных деревень. Судя по кошелкам с клубникой, на базар. Высадили нас на автовокзале, откуда я за пять минут дошел до железнодорожного вокзала. Немного подумав, купил билет на поезд до Москвы, отправляющийся около полудня.
И только потом присел в зале ожидания, продолжая внутренний монолог, начатый в автобусе:
– Неужели у меня получилось изменить историю? Всего одним звонком? Ведь не было в нашей реальности такого грандиозного воздушного сражения!
Вдруг в какофонию бурлящего вокруг меня зала ожидания вплелся какой-то привычно-домашний звук. Я недоуменно завертел головой, стараясь уловить его источник. Звук шел из дорожной сумки. Блин, да ведь это пищит планшет! На него поступил вызов? Но как? Дело в том, что симка на планшете у меня использовалась только для Интернета, поэтому ее номер я никому не давал – просто не было необходимости, для общения вполне хватало телефона.
С замиранием сердца я вынул гаджет из чехла. Так и есть – входящий звонок. Определился номер звонящего – «Батоныч». Я несколько секунд недоуменно пялился на имя абонента. Поскольку никаких «телефонных книг» на планшете отродясь не было, определиться номер не мог никак, даже если Батоныч действительно сумел бы каким-то волшебным образом дозвониться. Неужели… снова? Осторожно, словно боясь спугнуть, тыкаю пальцем в значок ответа.
– Слушаю! – буквально прохрипел я сиплым от волнения голосом. Несколько секунд из динамика планшета не слышалось ни единого звука, а затем послышался такой знакомый голос…
– Товарищ, это снова ви? – раздался из динамика голос с характерным акцентом.
– Да, товарищ Сталин, это я!
– Ви оказались правы, товарищ… простите, я так и не спросил, как вас зовут!
– Виталий, товарищ Сталин! Меня зовут Виталий Дубинин!
– Ви оказались правы, товарищ Дубинин! – повторил голос из динамиков планшета. – Немцы напали на нас, как ви и предсказывали – буквально два часа назад. У нас здесь сейчас воскресенье, двадцать второе июня, почти пять часов утра. Но ми благодаря вам приняли меры и, насколько мне успели доложить из Генерального штаба, успешно отражаем немецкое нападение!
– Я видел, товарищ Сталин! – сказал я, оглядываясь.
Сидящий рядом пожилой благообразный мужчина вздрогнул, услышав мое обращение к собеседнику.
– Видели? Но как? – удивился мой собеседник.
– Да я каким-то неведомым образом перенесся к вам… – вздохнув, ответил я. – Сам не понимаю, как это произошло! Я был в окрестностях Бреста, километрах в пятнадцати-двадцати от границы. Но где-то через час меня перебросило назад. К тому времени обстрел Бреста практически прекратился. Тут, правда, непонятно – то ли он и по плану должен был идти всего тридцать минут, то ли нашим все-таки удалось подавить немецкие батареи. И воздушный бой постепенно затихал – истребители успешно разогнали бомбардировщики. Понеся при этом довольно большие потери. Как бы не три к одному.
– Вот как… – Сталин на несколько секунд замолчал, вероятно обдумывая, как получить выгоду от моего физического нахождения в его времени. – Если ви еще раз вдруг окажетесь… у нас, немедленно свяжитесь со мной. Я дам команду на ваш поиск, но… там сейчас такая обстановка…
– Я понимаю, товарищ Сталин… Постараюсь отъехать подальше от границы, а ваши люди подберут меня в безопасном месте. Дело в том, что после нашего первого разговора я подготовился: набрал много полезной информации по всему ходу войны. И не только про войну, но и по экономике, политике, науке, технике – почти весь спектр! Мне обязательно нужно с вами встретиться! Срочно встретиться!
– Слюшаю! – Голос Сталина тут же посерьезнел, а из динамика планшета послышался шелест бумаги. Качество связи было просто изумительным, и это наталкивало на мысли о том, что вряд ли Сталин говорит со мной с помощью примитивного угольного микрофона аутентичного для его времени телефона…
– Я тут посидел на форумах, пообщался с народом и вот что высидел: во-первых, нам бы надо оттянуть на как можно более долгий срок вступление в войну тех стран, которые пока еще в нее не вступили. В первую очередь – Финляндии и Венгрии. А в нашей истории Финляндия вступила в войну 25 июня после атаки нашими ВВС восемнадцати финских аэродромов. До этого с территории Финляндии действовали только немецкие ВВС и ВМС…
– Кхм… ви считаете, что, если ми не нанесем этого удара, нам удастся избежать участия Финляндии в войне?
– Нет, – мотнул я головой, в очередной раз наткнувшись на ошарашенный взгляд соседа. – Не удастся. Точно не удастся! Хрена лысого финские «ястребы» упустят возможность поквитаться за Зимнюю войну. Но если получится оттянуть полномасштабное участие Финляндии в войне хотя бы на неделю-другую – и то будет очень хорошо. А вот на это шанс есть. Потому что именно во время налетов с двадцать пятого по тридцатое июня парламент и президент страны Ристо Рити объявили, что Финляндия вновь стала жертвой советской агрессии и вынуждена вступить в войну. Если же финским «ястребам» придется уламывать парламент чуть подольше, нам, возможно, за это время удастся чуть лучше подготовиться, построить оборонительные рубежи и удержать Петрозаводск. Да и удар в этом случае можно подготовить намного лучше. А то в нашей истории… ну, которая была до изменения… от четырехдневных налетов трехсот бомбардировщиков финны, по их собственным учетам, потеряли всего один самолет. Да и тот всего лишь повредили. Разведывательное обеспечение операции оказалось из рук вон плохим. Например, наши упорно старались разбомбить некий аэродром Порво, которого у финнов вообще не существовало! А вполне реальный аэродром Везивехмаа, где базировались тридцать «Брюстеров», основные силы наиболее боеспособной истребительной авиагруппы под командованием майора Магнуссона [9] , наши самолеты за четыре дня вообще не сумели найти. То есть реальных потерь эти налеты финнам не нанесли, зато дали в руки их «ястребам» отличный аргумент для скорейшего вступления в войну. Тем более что, не найдя аэродромов и боевых подразделений, которые оказались отлично замаскированы, наши самолеты нанесли удар по электростанциям, промышленным предприятиям и другим целям в городских кварталах. Вследствие чего несколько поколений финнов верило, что целью советских бомбардировок были не военные объекты, а именно города. Представьте, как они к нам после этого относились и насколько стойко сражались…