Пилоты переброшенных из-под Пинска бомбардировщиков 39-го БАП поднялись в воздух чуть раньше. Сорок три «СБ» и девять «Пе-2» разделились на несколько групп – часть пошла к переправам через Буг, имея целью уничтожить мосты вместе с готовящейся к переправе техникой и живой силой противника. Остальные получили приказ отработать по приграничным железнодорожным узлам и немецким артиллерийским батареям по ту сторону границы, обнаружившим себя огнем и засеченным наблюдателями. Никто из сжимавших в руках штурвалы пилотов не догадывался, что в прошлый раз и в другом варианте истории полк потерял половину самолетов на земле, а оставшиеся сбили немецкие истребители во время возвращения на разбомбленный пылающий аэродром. Сейчас летчики имели неплохие шансы существенно изменить свою судьбу. О которой, впрочем, никто из них пока и понятия не имел.
* * *
Первым немецкие самолеты заметил капитан Захаров. Группа из девяти «Хейнкелей-111» шла на небольшой высоте, готовясь к бомбардировке. В том, что это именно «Не-111», Александр не сомневался: спутать характерные отклоненные назад крылья эллиптической формы и узкие гондолы двигателей было трудно. Они и раньше-то изучали методички с силуэтами авиатехники потенциального противника, запоминая особенности внешнего вида и тактико-технические характеристики, а вчера комполка и вовсе дал полтора часа на подготовку, после чего лично проверил усвоенные знания. Не у всех, конечно, выборочно. В результате кое-кто из пилотов, как водится, понадеявшись на авось, получил нехилого фитиля, вылетев из штабной палатки с бурячного цвета лицом.
Качнув крыльями, привлекая внимание ведомых, Захаров направил «Ишачок» в пологое пикирование, намереваясь в полном смысле слова свалиться гитлеровцам на голову, благо высота позволяла: эскадрилья патрулировала почти на полкилометра выше. Оба ведомых слаженно повторили маневр командира, так же устремляясь к цели. Следом в сторону противника ринулись и остальные звенья первой эскадрильи.
Убедившись, что все идет по многократно отработанному плану и пилоты грамотно разделили цели, Александр злорадно ухмыльнулся. Ну, сейчас будет немцам сюрпризец! «Хейнкель», конечно, машинка быстрая, но в скорости истребителю всяко проигрывает. Тем более если оный еще и валится сверху, увеличивая скорость за счет пикирования!
Когда до идущего первым бомбера оставалось несколько сотен метров, стрелок верхней пулеметной установки наконец заметил угрозу, и навстречу «И-16» потянулись подсвеченные трассерами очереди. А вот хренушки: в набравший неслабую скорость юркий истребитель не так-то просто попасть! Дождавшись, пока бомбовоз заполнит поле прицела, капитан откинул предохранительную скобу и нажал на гашетку. Корпус «Ишачка» отозвался легкой вибрацией на слитный залп четырех ШКАСов, двух крыльевых и двух синхронных, установленных в фюзеляже, отправив к противнику ответный подарок. Убедившись, что он не промазал и дымные жгуты очередей прошлись вдоль фюзеляжа, напоследок разнеся фонарь кабины, Захаров потянул ручку управления на себя и вправо, выходя из пикирования и отворачивая в сторону. Перегрузка привычно навалилась на тело, вдавливая пилота в кресло; в глазах потемнело, но Александр успел заметить отлетающие от корпуса бомбардировщика клочья дюраля и зияющий пробоинами плексиглас пилотской кабины. Завершив маневр, взглянул на противника: что ж ты не падаешь-то, гад?! Я ж попал, точно попал?! Весь кокпит разнес, никто там уцелеть не мог!
Словно уловив наполненные яростью мысли капитана, «сто одиннадцатый» вдруг дернулся, теряя управление, и нехотя, будто делая советскому пилоту одолжение, отвалил в сторону, заваливаясь на крыло. Спустя мгновение груженный двумя тоннами бомб, призванных нести на советскую землю смерть и разрушение, самолет вошел в последний в своей бесславной жизни штопор. Белорусская земля равнодушно приняла в себя десять тонн дюраля, стали, плексигласа, пластика, резины, тротила и человеческой плоти, и над местом падения вырос многометровый огненный столб мощного взрыва.
«Вот и размочил счет», – автоматически подумал капитан Захаров, выполнив полуразворот и направляя истребитель в сторону новой цели. Чуть в стороне, чадно дымя горящим двигателем, валился вниз еще один «Хейнкель», сбитый кем-то из его ведомых. И еще один – пилоты 33-го ИАП не собирались оставлять гитлеровцам ни единого шанса.
Но затем везение внезапно закончилось. И появившиеся «Мессершмитты», то ли отставшие от бомбардировочной группы, то ли спешно присланные на помощь с ближайшего приграничного аэродрома, коршунами набросились на не ожидавшие атаки сверху «Ишачки». В первые же минуты боя завертевшаяся в небе смертельная карусель стоила эскадрилье Захарова трех самолетов, одним из сбитых оказался его ведомый. Второй ведомый запоздал с маневром уклонения, отстал от командира и, получив очередь в двигатель, отвалил в сторону, выходя из боя и разворачиваясь в сторону аэродрома.
Скрипнув зубами – вот тебе и обещание командования, что немцы пойдут без прикрытия! – Александр направил самолет наперерез ближайшему бомбовозу и даже успел выпустить пару очередей, продырявивших немцу фюзеляж и левую плоскость, однако плотно севший ему на хвост «Bf-109» заставил прекратить атаку, отгоняя капитана от цели. Пришлось принимать бой в заведомо невыгодных условиях, навязанных противником – Захарова спасло только собственное мастерство да маневренность родного «И-16». О том, чтобы контратаковать, речи уже не шло, теперь главным было спастись самому и сохранить машину. Правда, и немцы, видимо, оценив тяжесть повреждений, вывалили смертоносный груз прямо в поле, торопливо разворачиваясь на запад…
В итоге советским истребителям удалось сбить еще два бомбардировщика, заплатив за успех пятью машинами. Выброситься с парашютом из которых успели лишь трое летчиков. Радовало лишь одно: бой происходил над своей землей, и уцелевшие пилоты – если, конечно, им удастся благополучно приземлиться, – вскоре вернутся в строй.
* * *
На рассвете двадцать второго июня поднятые в половине третьего артиллеристы услышали доносящийся с неба монотонный гул десятков авиамоторов. Спустя пару минут на фоне светлеющего неба показались темные силуэты идущих на небольшой высоте немецких бомбардировщиков. Летящие на восток девятки двухмоторных бомбовозов, казалось, заполнили все небо. Низкий свербящий звук работающих двигателей вгрызался в самую душу, вызывая подспудное желание оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда. Сжимая в бессильной злобе кулаки, артиллеристы провожали исполненными ненависти взглядами проходящую над головой армаду, несущую в бомболюках и на пилонах внешней подвески фугасную смерть. Каждый из них думал в этот момент не о себе, а о тех, кто остался там, на востоке: матерях, женах, детях. Ведь они ничего не подозревают, мирно отдыхая в своих домах – воскресенье, нужно как следует выспаться перед очередной трудовой неделей…
И в этот момент в монотонный аккомпанемент вдруг вклинились звенящие ноты работающих на высоких оборотах моторов советских истребителей, атаковавших немцев сверху. Утреннюю тишину разорвали первые очереди, кажущиеся с земли совсем негромкими, словно в небе заработали вхолостую десятки швейных машинок. Не прошло и минуты, как один из бомбардировщиков задымил разбитым двигателем и отвалил в сторону, стремительно теряя высоту. Не успел он рухнуть в нескольких километрах за лесополосой, как пикирующие из поднебесья лобастые «Ишачки» снесли с небосвода еще троих, причем один из самолетов взорвался в воздухе, видимо получив несколько попаданий в бомбовый отсек.