Степан молча кивнул, отодвигаясь в сторону, и механик-водитель улегся на его место, подложив под голову шлемофон. Спустя несколько секунд он уже крепко спал. Гаврилов, поудобнее опершись спиной на шершавый древесный ствол, вытянул ноги и замер, вслушиваясь в звуки начинающего просыпаться леса. Несмотря на июнь, вокруг царила утренняя прохлада, откуда-то заметно тянуло сыростью: видимо неподалеку находился водоем или, что скорее, болото, которых в этих местах полно. В зарослях и между деревьями висели мутные клочья постепенно истаивающего ночного тумана. Стояла та особая тишина, что бывает только перед самым рассветом – казалось, даже ветер старается не шелестеть листвой, боясь нарушить хрупкое безмолвие зарождающегося утра.
Делать было нечего, и поскольку голова уже почти не беспокоила (если не ходить и не делать резких движений, а то вон, пока ходил к соседнему кусту по малой нужде, едва не упал от внезапно накатившего головокружения), танкист вспоминал события вчерашнего безумного дня. Эх, сколько ребят полегло! Друзей! И рядовых танкистов, и командиров! И каких командиров! Да что там «сколько» – практически все! Николай об этом не упоминал, но из десяти экипажей, устроивших танковую засаду у дороги, уцелели, вполне вероятно, только они с мехводом. Нет, конечно, мог спастись еще кто-то, но как их теперь сыщешь? Если и выбрались из подбитых машин, не попав под пули немецких пулеметов, то наверняка укрылись в лесу, пережидая ночь, чтобы утром идти к своим, как и они с Барановым. Хорошо бы встретиться и пробираться группой, но это вряд ли: леса здесь густые, непролазные, болот полно. Так что придется им вдвоем топать. Хорошо хоть оружие теперь имеется – сержант провел ладонью по влажному от росы корпусу трофейного автомата, – а то с одним револьвером идти по вражеским тылам как-то совсем несерьезно.
Баранова сержант разбудил спустя оговоренные полтора часа, когда уже почти полностью рассвело и стали видны дальние деревья. Несмотря на то что механик-водитель не спал больше суток, проснулся Николай практически сразу. Танкисты быстро перекусили, запив скудный завтрак водой – на сей раз еда уже не вызывала у сержанта отторжения, и он съел несколько пресных немецких галет с тушенкой, – и двинулись на восток. Ориентироваться было несложно: с первыми лучами солнца впереди вновь загрохотала притихшая было на ночь канонада, что одновременно и пугало, и радовало. Пугало – оттого, что немцы продолжали наступление, а радовало – что есть кому это наступление остановить. Впрочем, отчего именно наступление? Возможно, за долгую июньскую ночь уже подошли войска второго эшелона, и сейчас там, впереди, наши громят в пух и прах прорвавшиеся вчера вражеские полчища! По крайней мере, обоим танкистам очень хотелось в это верить…
А спустя примерно час идущий первым мехвод неожиданно остановился и, обернувшись к командиру, приложил к губам палец: мол, тихо. Подойдя ближе, Баранов прошептал:
– Слышишь, Степа? Там, впереди, вроде говорит кто-то? И металлом стучат.
Гаврилов пожал плечами:
– Не, ни хрена не слышу. У меня после вчерашнего вообще со слухом слегка того, туговато.
– Прости, позабыл я, командир, что контузило тебя, – смутился Николай. – Ладно, тогда давай так – ты пока тут посиди, а я схожу, гляну, кто там стучит и зачем. Добро?
– Давай, – согласился сержант. – Только ты того, поосторожней.
– Это само собой! – ухмыльнулся мехвод, сбрасывая с плеча вещмешок. Перевесив автомат на грудь, он перевел оружие в боевое положение и, подмигнув сержанту, скрылся в зарослях. Проводив его взглядом, Степан отступил за ствол ближайшего дерева, расстегнул кобуру и вытащил «Наган». Прокрутил барабан, убедившись, что все каморы заполнены патронами, тускло отблескивавшими оголовками пуль. Привычные, отточенные до автоматизма действия успокаивали взвинченные нервы: что, если впереди гитлеровцы? Потихоньку обойти? Напасть и принять бой? С другой стороны, отчего там обязательно должны быть именно немцы? Может, как раз, наоборот, наши? Может, они уже добрались до своих? Вряд ли, конечно, и часа не шли, так что если это наши, то такие же окруженцы, как они с Барановым… может, кто-то из ребят батальона? Хорошо бы…
Заросли снова зашевелились, и показался запыхавшийся от быстрой ходьбы Баранов. Автомат он держал в руке, видимо чтобы не цепляться стволом и ремнем за ветки. Заметив прячущегося за деревом сержанта, механик-водитель призывно махнул рукой, на всякий случай опять подав знак сохранять тишину.
– Слушай, командир, тут вона какое дело. Впереди, метров через сто, дорога лесная, узкая, но накатанная, машины проходят. А на ней германцы, броневик полугусеничный, навроде того, что мы вчера протаранили, только поменьше. Поломались они, водила в моторе ковыряется, остальные рядом стоят. С ними офицер, шибко злой, на шофера орет, руками машет. Видать, опаздывают куда-то, а тут поломка. Что делать станем, Степа? Обойти их можно, но придется кругаля давать, дорога прямая, в обе стороны далеко видать, станем перебегать – точно заметят.
– Много их?
– Не особенно, я шестерых насчитал вместе с водителем и офицером. Ну, может, еще кто по нужде отошел или внутри сидит, тут уж всяко может быть.
– Если офицер – это командир бронемашины, значит, пехотинцев всего четверо… – задумчиво пробормотал Гаврилов. – Интересно, что они тут делают, как думаешь? Поодиночке немцы не ездят, тем более на второй день войны.
Мехвод лишь пожал плечами в ответ:
– Откуда ж мне знать, командир? Наверное, от своей колонны отстали, вот оттого офицер и ругается, что теперь нагонять придется.
– Предлагаю атаковать противника и захватить транспортное средство! – решительно заявил Гаврилов. – Ну, ежели они его починить успеют, разумеется.
Николай смерил его хмурым взглядом:
– С одним автоматом и тремя десятками патронов?
– Так ведь еще гранаты есть и мой «Наган»!
Несколько секунд мехвод размышлял, смешно морща лоб, затем привычным жестом сдвинул на затылок шлемофон:
– Ну, места тут глухие, заросли к самой грунтовке вплотную подходят, если тихонько подобраться, до них всего метров двадцать останется, может, и меньше. Стоят они кучно, перекуривают, треплются о чем-то, нападения, похоже, не ожидают. Если я с автомата полосну, а ты гранатами забросаешь, может, и положим гадов на месте. А может, и нет, если успеют укрыться за броней да до пулемета добраться, то нам и головы поднять не дадут… я ж тебе про пулемет, что на броневике стоит, говорил?
– Не говорил, – погрустнел Гаврилов. – Пулемет – это хреново…
– Вот и я о чем. Правда, сейчас возле него вроде никто не дежурит, все наружу вылезли.
– А с управлением-то ты справишься, Коля? – неожиданно засомневался сержант. – Это ж не танк все-таки.
Механик-водитель хмыкнул:
– Да что тут сложного? Обижаешь, командир. Я ж до армии полуторку водил, так что должен разобраться, броневик этот – та же машина, только бронированная да с гусеницами. Не переживай, Степа, справлюсь. Только сначала его еще захватить нужно…