25 июня 1941 года,
окрестности Клецка
На запад я гнал весь остаток дня и всю ночь. Только на рассвете, съехав на обочину в первом попавшемся месте, я покемарил пару часиков, но, как только солнце вынырнуло из-за крон деревьев, сполоснул морду из бутылки с водой и погнал дальше. Однако двухдневное недосыпание сыграло со мной злую шутку – я ехал словно в тумане, машинально реагируя на препятствия, но напрочь не успевая смотреть на дорожные указатели.
Ну и закономерно влетел… Причем по полной…
Я практически не заметил, когда четырехполосное шоссе с металлическими отбойниками по сторонам сменилось узким двухполосным. Просто в какой-то момент «уазик» уж как-то сильно стало подбрасывать на неровностях. И к привычному гулу «грунтовых» шин прибавился звук колотящейся об днище щебенки.
«Неужели уже провалился? – подумал я, машинально притормаживая, чтобы не угробить подвеску на колдобинах. – А если так, то линия фронта должна быть где-то рядом, и мне не мешает переодеться в «чистое», то есть в военную форму и вообще быть наготове».
Но додумать эту мысль я не успел. Я хоть и сбавил скорость, но она все равно оставалась довольно приличной – около шестидесяти километров в час. Поэтому появившиеся на пределе видимости из-за какого-то поворота темные точки вдруг совершенно неожиданно, за какие-то несколько секунд превратились в едущих мне навстречу мотоциклистов. Я так и не успел перейти в «боевой» режим, поэтому даже как-то отстраненно удивился, увидев вспышки дульного пламени. В следующий момент в лобовом стекле появилось несколько дыр, а «уазик» резко бросило в сторону – явный признак пробитого колеса.
Однако и немцы тоже, видимо, не сразу сообразили, какая опасность им грозит: мой маленький джип все-таки весил добрых полторы тонны, да в придачу имел на момент «теплой» встречи немаленькую скорость. И в сторону меня повело не слишком удачно для мотоциклистов – буквально им в лоб. В следующую секунду «уазик» сшиб два мотоэкипажа, как кегли, задев третьего по касательной, от чего тот улетел в густую лесопосадку. Но впереди виднелись еще несколько мотоциклов.
Я буквально «упал» на педаль тормоза, автомобиль пошел юзом и, кажется, успел задеть, на этот раз кормой, кого-то из фрицев. От такого модернизма фашисты малость обалдели – по мне никто не стрелял, пока я набирал скорость, «змейкой» уносясь в обратную сторону. Первые пули щелкнули по кузову, только когда я, проломив придорожные кусты, юркнул в показавшийся мне спасительным просвет между деревьями. Повезло, что на данном участке дороги не оказалось глубокого кювета.
Минут пять я гнал на пределе реакции между стволами березок и осинок, пока из пробитого радиатора не повалили густые клубы пара. Только тогда я выбрал полянку, со всех сторон закрытую кустами дикой малины, и остановил машину. Из-за руля буквально выпал, мокрый от пота, на дрожащих от нахлынувшего адреналина ногах. Опять каким-то божьим попущением меня миновала смерть. Эх, все-таки кто-то там «наверху» бережет мою дурную голову, ожидая, пока я выполню определенную программу.
Отдышавшись, обошел по кругу «уазик», считая пробоины. Сбился со счета на третьем десятке. Большая часть попаданий пришлась на переднюю проекцию – десяток в лобовом стекле, радиатор в хлам. Спасибо конструкторам за мощный бампер – бившиеся об него своими дубовыми тевтонскими головами мотоциклисты оставили всего несколько царапин. Дырки от пуль я нашел и на правой стороне, и на задней части автомобиля, в том числе и на боковине запаски. Две покрышки, передняя левая и задняя правая – в клочья.
Даже если бы мне удалось как-то заклеить радиатор, настругав, к примеру, деревянных пробочек, хотя эффективность такого ремонта крайне сомнительна, – один хрен на голых дисках далеко не уехать. Вздохнув, я принял решение дальше идти пешком. Да оно так и безопасней будет – хоронясь под кустами, а не по дороге. Хотя удовольствие от летней загородной прогулки резко снижается из-за наличия тяжеленного, под тридцать килограммов, чемодана, набитого туго увязанными пачками бумаги. Я в него еще и самодельную зажигательную бомбу установил – пластиковая бутылка из-под минералки, полтора литра бензина, детонатор, провода и пара батареек. Те сведения, что мне придется тащить на своем горбу, ни в коем случае не должны угодить в руки немцев.
Еще раз вздохнув, откинул задний борт и достал мешок с формой и сапогами. Вот ведь черт – на нем тоже виднелись дырки от пуль. Соответственно оказалась повреждена гимнастерка, шаровары и правый сапог. Но делать нечего – переодеваюсь, предварительно напялив синие сатиновые трусы и белую майку, найденные дома в «запасах на черный день». Обуваюсь, опоясываюсь ремнем с кобурой. Проверяю оружие, патрон сразу в ствол. Любимый ножик в правый карман шаровар, удостоверение в левый нагрудный. Всякие необходимые в пути мелочи вроде бритвы, расчески и мыла убираю в чемодан. Он хоть и тяжелый, но место в нем еще есть. Туда же, под защиту алюминиевой «брони» складываю «артефакты» – мои настоящие документы, мобильник, планшет, бумажник с деньгами. Поразмыслив, решаю «гражданскую» одежду оставить здесь – джинсы и кроссовки недорогие, не жалко. Из джинсов вынимаю широкий пояс – пригодится для облегчения транспортировки чемодана, пропущу его через ручку и перекину через плечо, а то в руках такую тяжесть долго не потаскаешь – отвалятся.
Вот в таком виде, нагруженный, словно почтовый лось, я и отправился в дальнейший путь. Сначала шел по следам, а вернее пролому, оставленному «уазиком» в лесу. Обратил внимание, что пару раз цеплял довольно большие деревья, но все-таки сумел избежать более тесного знакомства с ними. На удивление, идти пришлось довольно далеко – я сгоряча отмахал в лес чуть ли не три-четыре километра.
Наконец, увидев впереди просвет, за которым явно что-то двигалось, я сошел с проложенной колеи и, пригибаясь, сделал небольшой крюк, чтобы выйти на дорогу метрах в пятидесяти от места «въезда» в лес. Бросив чемодан под куст, достал «Браунинг» и пробрался поближе. Осторожно выглянув, сразу увидел, что «поле боя» плотно оккупировано превосходящими силами противника – на дороге стояли мотоциклы и смешной, словно горбатый, восьмиколесный броневик, из башенки которого, впрочем, торчали совсем не смешные стволы. Один из которых вроде бы даже пушечный.
Немцы занимались сбором убитых и раненых. Судя по количеству лежащих возле броневика тел, «боестолкновение» закончилось для фрицев с большими потерями. Я насчитал два трупа и трех раненых. Плюс еще сколько-то неучтенных – фашисты как раз тащили кого-то из дальних кустов. Ни хрена себе, «ДТП со смертельным исходом»!
Я понаблюдал за немцами минут пятнадцать. За это время фрицы закончили погрузку покойников и еще живых (причем грузили в том числе и на мотоколяски), сняли с побитых моциков оружие и какие-то брезентовые сумки, развернулись и быстро укатили на запад. Видимо, такая «разведка боем» пришлась фашистам не по вкусу. Привыкли небось, твари, что «мяч все время на их стороне».
На всякий случай выждав еще пять минут (а вдруг вернутся?), решаю идти на восток. Интересно, тот небольшой городок, который я проскочил незадолго до момента обнаружения переноса, был «в том времени» или уже в этом? До него должно быть километров пятнадцать, не меньше – запарюсь, но к полудню дойду.