– Что ж, я очень рада, что это было всего лишь «детское увлечение» – опять-таки, как пишут в газетах. А не то, как если бы у них была настоящая любовь и совместная жизнь.
– Ах, Венис, да ты больше романтик, чем я! – засмеялась Фрэн.
Венис тоже засмеялась:
– А я уверена, что ты и сама рада, хоть и прикидываешься такой искушенной!
– На самом деле – да, рада. А суть дела в том, что Пайпа накануне своего приезда прочитала в газете, что дядюшка Джеймса умер и, как полагается, оставил ему капитал. Она по этому случаю отказала своему приятелю, с которым уже несколько лет водилась, и приехала предъявить Джеймсу свои супружеские права. А тут Джеймс ее встречает сообщением, что ему нужен развод, чтобы жениться на другой!
– Господи, Фрэн, как все запуталось! И как все это… неприглядно, по правде говоря.
– Знаю, но тут уж ничего не поделаешь. В конце концов, Джеймс не виноват, что так неприглядно все сложилось. Он ужасно расстроился, но раз уж мы договорились встретиться в саду, не мог же он просто промолчать! Он все мне рассказал и спросил, выйду ли я за него, если он все-таки исхитрится и получит развод. А раз уж начал, пришлось ему рассказывать все до конца, а не таить благородно свои чувства.
– Как же ты вышла из дома? – спросила Венис.
Практическая сторона дела занимала ее куда больше, чем этическая окраска поведения Джеймса.
– Ведь входная дверь была заперта? Она без ключа не отпирается, даже изнутри.
– Ну да, заперта. Я довольно-таки растерялась, когда сообразила, что Джеймс уже в саду, ждет меня… То есть на самом деле он в это время разговаривал с Пайпой, но я-то не знала. Мы с ним договорились прежде, чем она позвонила. Конечно, я сказала Пену, что Джеймс уже лег. Побоялась, что Пен расстроится, если узнает, что у меня свидание с Джеймсом – а может, из этого свидания еще ничего и не вышло бы. Я ведь не знала тогда, выйдет что-нибудь или нет. Да и сейчас, в сущности, не знаю. Просто, если Пен вздумал в меня влюбиться, по справедливости надо было и Джеймса выслушать, правда?
– И все-таки, Фрэн, как ты вышла наружу? Ты все время сбиваешься!
– Это ты меня сбиваешь своими вопросами! Так, о чем я говорила? Ах да, о двери. Вижу – не открывается, ну я и пошла к черному ходу. Там автоматический замок, а засов не был задвинут, потому что Бунзен еще не вернулся из Тенфолда. Я там и вышла, и собачку замка закрепила, чтобы не защелкнулась. А когда мы вернулись, просто захлопнули за собой дверь, и все стало как раньше.
– Фрэн! Значит, кто угодно мог войти в дом и взять твою шляпку!
– Никто же не знал, что дверь черного хода будет отперта именно в эти десять минут. Да если бы и знали – когда мы на обратном пути проходили через холл, шляпка все еще была на месте. Словом, я вышла в сад, там меня ждал Джеймс, и он был такой милый, и все это было так чудесно!
– Да уж, не сомневаюсь, – рассмеялась Венис.
– Нет, правда! Светила потрясающая луна, и деревья стояли все в серебре, и белые холмы вокруг, и речка журчит под мостом… Пиджинсфорд-хаус черным пятном темнеет в ночи… И ужасно холодно! – со смехом закончила Фрэн.
Охранник догнал их у дальнего края поля.
– Я думаю, мисс, пора поворачивать обратно, с вашего разрешения. Если хотите, можете потом еще разок пройтись, но слишком далеко от дома уходить не стоит. Инспектор будет сердиться.
Сестры послушно повернули назад.
– Ну и вот, мы замерзли и решили вернуться, – продолжила Фрэн с того места, на котором ее перебили. – Думали, все уже спят и можно поговорить в библиотеке. Так мы и сделали.
– В котором часу это было?
– Сразу после одиннадцати. Мы сидели у огня и разговаривали, и Джеймс меня все время целовал. По-хорошему, без всяких гадостей. Венис, он ужасно славный.
– И долго вы с Джеймсом целовались в библиотеке по-хорошему, без всяких гадостей?
– Очень долго! Мы и разговаривали тоже. Джеймс мне рассказывал о Пайпе, а я пробовала с ним обсудить, правильно ли будет мне выйти за него замуж, но на этот счет он уперся.
Венис снова рассмеялась:
– Фрэн, какой ты все-таки смешной ребенок! Придумала тоже – просить Джеймса, чтобы он помог тебе решить! Разве ты сама не знаешь, чего хочешь?
– Мне кажется, знаю. Как подумаю про Джеймса, вся раскисаю, и мне нравится с ним целоваться, и я поначалу ужасно расстроилась, что они с Пайпой были женаты. Но что-то похожее я и с другими чувствовала. Как узнать, настоящее на этот раз или нет? И ты сама тогда говорила, что лучше не любить мужа слишком сильно, вот как ты любишь Генри. Я пробовала выяснить, готов ли Джеймс на мне жениться при таких условиях… То есть если вдруг окажется, что я не влюблена в него без памяти…
– Понимаю, – улыбнулась Венис.
– Словом, сидели мы, беседовали, и представь наш ужас, когда вдруг услышали чьи-то голоса и что бабушка разговаривает с кем-то через окно, а потом кто-то пробежал по лестнице к входной двери. Мы вообразили, что сторож заметил свет в окнах, и решили поскорее шмыгнуть к себе, как будто давно спать легли. Ну, и убежали каждый к себе в комнату. Я быстренько разделась и нырнула в постель. Когда бабушка с Пеном ко мне вошли, я сделала вид, что сплю. Они так и не догадались, что я куда-то выходила, – с невинной уверенностью сообщила Фрэн. – Джеймс говорит, что на самом деле заснул.
– Я заметила, что ты не смыла макияж. Собиралась тебя отругать, это ведь очень вредно для кожи.
– Ты заметила? Коки тоже, старый хитрец. Мы решили ему все объяснить, а то вдруг он сам как-нибудь докопается и вообразит невесть что. Я только попросила его не говорить бабушке и вообще никому, потому что незачем, а она бы ужаснулась, что мы с Джеймсом сидели наедине. Удивительное дело, – прибавила Фрэн, как говорили многие ее сверстники до нее, – почему пожилым людям так трудно поверить, что можно вести себя прилично и после одиннадцати вечера?
– А помнишь, Пайпа сказала, что видела какого-то человека в саду? Вышла погулять, примерно в половине одиннадцатого… Фрэн, она же в то время была с Джеймсом?
– Ну да, конечно. Его и видела, никого больше. Понимаешь, после того, как нашли Грейс Морланд, у Пайпы не было возможности встретиться с Джеймсом и договориться, о чем можно рассказывать, а о чем нельзя. Поэтому, когда Пайпа утром пришла, – помнишь, мы еще завтракали, – Джеймс ее спросил, что она делала в одиннадцать вечера. Подразумевалось – что она об этом сказала полиции? Пайпа сразу сообразила, о чем речь. Полицейским она сказала, будто была одна, а на случай, если им откуда-нибудь станет известно, что в саду еще кто-то был или сам Джеймс расскажет, что выходил из дома, она и придумала, будто видела, как там прогуливался какой-то человек, но не рассмотрела, кто он. По-моему, ловко она выкрутилась.
– Почему было сразу не сказать правду?
– Я думаю, из-за того, что Грейс Морланд сказала – мол, кое-кто у нее теперь в кулаке, – неуверенно ответила Фрэн. – Мы об этом узнали позже, а Пайпа могла уже утром слышать от Тротти. Решила, что Грейс увидела их с Джеймсом в окно – знаешь, сад подходит вплотную к коттеджу. На всякий случай Пайпа не стала говорить полицейским про Джеймса. А вчера, когда мы гуляли у реки, отделалась от Пена и без помех все обсудила с Джеймсом. Когда мы вернулись с прогулки, он со мной поговорил, и мы все трое рассказали об этом Коки. Не все сразу, конечно, а по отдельности. Промолчали только о том, что Пайпа замужем за Джеймсом. Решили, что потом скажем, если вдруг понадобится. Поначалу ведь казалось, что это к делу не относится. А когда бедную Пайпу убили, все и вышло наружу.