Много лет назад мы с детьми поехали в Израиль – по святым местам. Это было через два года после смерти моего мужа. В храме Гроба Господня было много народа. Я обратила внимание на одну женщину, стоявшую у колонны, – явно не туристку. Подняв голову вверх, к куполу, она что-то громко говорила, в ее глазах блестели слезы. Что привело эту женщину сюда? Внешне она походила на эфиопку. Не видя никого и не стыдясь своих слез, своего вопля, с жаром она говорила с Богом. Жаловалась? Просила? Упрекала? Умоляла? Это было необыкновенно: мощно, естественно, пронзительно – никаких полутонов.
Мы вышли из храма. Пешком пошли до стены Плача в полном молчании. Каждый думал о своем. Вдруг я услышала громкий крик:
– Доктор!
Я оглянулась – никого. Пошли дальше. Я подумала, что мне почудилось от пережитого. Может, кого-то еще зовут? Снова крик:
– Доктор!
В голове пронеслось: кто это со мной говорит? Неужели….
Тут мы все увидели быстро направляющихся ко мне мать и дочь. Они когда-то лечились у меня и недавно переехали в Израиль. И очень обрадовались, увидев меня. Такая вот история.
Наша семья родом из Карабаха, откуда она переселилась 300 лет назад или около того. Предание гласит, что моя прапрапрапрабабуш-ка, которую тоже звали Маргаритой, была невероятно красива. Она была счастливо замужем, и у нее было семеро сыновей. В нее влюбился местный хан: это означало, что каждую минуту ее могли похитить и отправить в ханский гарем. Мой прапрапрапрадед узнал об этом и однажды ночью тайно вывез свою семью: они взяли с собой несколько ослов (а на чем еще можно было путешествовать по горам и долам тогда?), по паре животных – самца и самку (свиней, ягнят, телят, курицу и петуха), огромный кувшин, наполненный серебром, золото в другом кувшине, поменьше, какую-то утварь и закваску для теста в глиняном горшочке. Представляете себе это? Шли всю ночь и к утру вышли к горе, на вершине которой виднелся древний хач-кар (крест-камень). Решили обосноваться здесь, место было удивительное: высокие горы, глубокие ущелья, чудесная вода, плодородная почва. Прошло много лет. Они построили крепкий дом, вели обширное хозяйство, дети выросли и получили образование. Среди сыновей начались распри из-за предполагаемого наследства – при живом отце. Прапрапрапрадед, глубоко этим опечаленный, вышел на балкон своего дома и, обратясь взором к горе Хачи-сар (на которой был установлен тот самый хач-кар), произнес:
– Я не могу больше этого выносить, Господи, забери меня! Не дай мне этого увидеть!
К утру его не стало.
Один из моих предков был священником. Это было давно, в начале 19 века. Селению Чардахлы, в котором он жил высоко в горах («среди четырех гор»), постоянно угрожала опасность со стороны соседей, ведь оно было окружено кольцом мусульманских поселений.
Однажды его пригласил к себе Гянджинский хан.
– Раздели со мной трапезу. Но молиться перед едой, во время еды и после еды или благословлять трапезу я тебе запрещаю. Если послушаешься, останешься жив, но я всем скажу, что победил тебя. Если тебе все же удастся перехитрить меня, проси чего хочешь.
Священник пришел. Накрытый стол ломился от яств. Приступая к трапезе, священник спросил:
– Что мне съесть, это (указывая на кушанье перед собой), это (указывая на другое, ближе к себе), это (указывая на блюдо, стоящее слева) или же это (указывая на блюдо, стоящее справа)?
– Да что хочешь! Все для тебя, все вкусно!
Обед был окончен. Хан, хмыкнув, спросил:
– Что, страшно тебе было?
– Нет, со мною Бог. Я Ему не изменил. Помнишь, вначале я тебя спросил, какое блюдо мне предпочесть? Тогда я и благословил нашу трапезу.
– Как?
– Я тебя спросил, какое блюдо мне предпочесть, и совершил крестное знамение над столом.
– Ну, перехитрил… тогда проси, чего хочешь!
И гость попросил его не трогать Чардахлы. Хан сдержал свое обещание. Я родилась в этом поселении.
С инцидента между армянским населением Чардахлы и азербайджанскими властями начался карабахский конфликт (местные жители воспротивились назначению директором совхоза азербайджанца) – это к вопросу о национальной самоидентификации.
В Карабахе есть монастырь XIII века, в котором, по преданию, находится отрубленная по приказу Ирода голова Иоанна Крестителя. Монастырь носит название Гандза-сар (гора сокровища). Считается, что реликвия была привезена из Киликийской Армении во времена одного из крестовых походов. Во время карабахской войны, в 1992 году, этот монастырь пытались уничтожить, думая таким образом лишить небесной и духовной «поддержки» народ Карабаха. Его прицельно бомбили: 39 снарядов пролетели мимо, а один попал-таки – вонзился в стену, но не взорвался.
Несколько лет назад я оказалась на острове Корфу и посетила церковь, в которой хранятся мощи святого Спиридона Тримифунтского. Он жил в 4 веке на Кипре. Днем пас овец, ночью молился. Он стал священником, потом епископом города Тримифунт (Тримифунт находится между Никосией и Фамагустой). Был известен своим милосерднем, справедливостью, щедростью. Став епископом, он продолжал возделывать землю, пасти овец, заботился о соплеменниках. Как-то пришел к нему крестьянин, оставшийся без зерна: была большая засуха. Крестьянин рассказал о том, что в надежде добыть зерно он пошел к жадному богачу, у которого попытался одолжить зерно, обещая вернуть от урожая вдвое больше, но тот был неумолим.
– За плату я дам тебе все, что пожелаешь. Ступай и принеси деньги.
Денег взять было неоткуда. И крестьянин пришел к Спиридону за советом.
– Не горюй, чадо. Завтра он сам будет тебя умолять взять как можно больше зерна.
Ночью пошел ливень. Затопил все, и закрома богача стало сносить водяными потоками, и все зерно его было разбросано повсюду. Вся городская беднота собирала даровую пшеницу. И среди них тот крестьянин.
Милосердный Спиридон всегда помогал бедным. Считал, что корень всех зол – жадность и что она порождает бедность. «Помните, – говорил он, – никто из уповающих на Бога не погибнет». Много чудес сотворил святой Спиридон.
Например, однажды ночью в загон, где находились овцы Спиридона, забрались воры. Они попытались украсть несколько овец, но им не удалось этого сделать: откуда-то сверху на них была накинута сеть, в которой они начали барахтаться, запутались еще больше и выбраться не смогли. Рассвело. Святой Спиридон, заслышав шум, вошел в овчарню. Увидев этих бедолаг, он высвободил их и, пожалев, дал каждому по овце, сказав: «Не грешите больше».
В отсутствие Спиридона, пока он участвовал во Вселенском соборе (том самом, на котором доказывал триединство Бога, сжав в руке плинфу), умерла его единственная дочь Ирина. Она была добродетельной, скромной, благочестивой девушкой. Отец вернулся домой, узнал о несчастье и долго горевал. Однажды к нему пришла женщина, живущая по соседству, которая потребовала вернуть ее драгоценности, которые она, уезжая куда-то, отдала на хранение его дочери некоторое время тому назад. Спиридон осмотрел дом, но ничего не нашел. Тогда в окружении друзей он отправился на кладбище. Подойдя к могиле дочери, он позвал ее, и та откликнулась. Все стоящие рядом были поражены. Спиридон попросил Ирину указать, где находятся драгоценности, и дочь исполнила его просьбу Он поблагодарил ее, вернулся домой, нашел драгоценности и вернул их соседке.