«От неожиданности, как от судьбы, — не уйти, — рассуждал он, — но надежда спастись реальная — парашют рядом. Оружие тоже».
И всё же ощущение тревоги не покидало его, вызывая понятный дискомфорт глубоко в душе. Он прекрасно понимал одну непреложную истину: когда поддаешься страху перед ужасом, начинаешь ощущать ужас страха, а это для мужика, тем более воина, — постыдно. Нет ничего страшнее страха.
Это он, «противненький страшок», во все времена порождал неприятное чувство неизвестной и ожидаемой беды.
Это он, предательский страх, делает умных людей — глупыми, а сильных — слабыми.
Это он обезоруживает воинов…
Александр верил почему-то в удачный исход их оперативного путешествия по воздуху и всячески успокаивал своего слегка побледневшего напарника. В кромешной тьме летчики только по одним им известным приметам и времени полета отыскали квадрат высадки.
Сопровождающий пилот перед прыжком ещё раз внимательно осмотрел снаряжение партизан-парашютистов и, зацепив вытяжные кольца парашютов за специальный трос, подошел к двери. Чекисты стали ждать последней команды. И вот прозвучал звонок, а затем загорелась сигнальная зеленая лампочка. Один из пилотов рывком открыл дверь. Струя свежего воздуха ворвалась в самолет. Первым в черную бездну за дверным провалом бросился Зорич, а за ним полетел Гурский. Теперь уже жесткая и тугая струя пронизывающе холодного воздуха ударила в лица парашютистов. Свист. Шум. Рывок вверх — это выстрелили стропы, вытянутые куполом парашюта. Разведчики почувствовали, как их тела в плотной обвязке ремнями подскочили вверх, и в ночном небе распустились два светлых тюльпана. Несмотря на то что лямки туго сдавили грудь, сознание обрело приятное чувство безопасного полета. Они висели под темными шелковыми куполами и бесшумно скользили вниз, к своим товарищам на польской земле.
К своим ли? — и такие вопросы задавали себе оба парашютиста. Вскоре тишина стала властвовать вокруг, так как рокот удаляющегося самолета постепенно затихал. От глотка холодного воздуха Александр даже поперхнулся и закашлялся. Уши заложило. Он открыл рот для выравнивания давления на перепонки.
Им нужно было забыть на некоторое время свои настоящие фамилии — Александр Пантелеймонович Святогоров и Анатолий Григорьевич Коваленко. Теперь они стали соответственно: майор Зорич и капитан Гурский.
Покачиваясь в свежем ночном воздухе на парашютах, они сверху прекрасно видели земную оранжевую панораму с пятью очагами огня, увеличивающимися по мере приближения к земле. Темные купола парашютов властно держали воздух…
Приземлились Александр и Анатолий почти одновременно и сразу же затерялись среди орехового кустарника, густо разросшегося на опушке смешанного леса. Лес сумрачно молчал, и только приглушенный крик кем-то потревоженного филина говорил о ночной жизни в лесном массиве.
Правда, Зорич чуть было не угодил в центр пылающего сигнального костра. Порыв ветра понес его в направлении бушующего огня, жадно пожиравшего ветки соснового лапника. В последнюю минуту он успел справиться с ситуацией. В результате активной и разумной работы стропами его отнесло чуть в сторону.
Освободившись от парашютов, разведчики перевели автоматы на боевой взвод, насторожились и стали внимательно прислушиваться и всматриваться. Вот хрустнула ветка. Глаза быстро освоились с темнотой. В пистолетах «ТТ» патроны были загнаны в стволы.
А вдали прямо на них по поляне ещё бежали на фоне горящих костров размытые тени вооруженных людей. Их топот неумолимо приближался.
«Свои или ловушка?» — подумал майор, но сразу же отогнал эту вторую — крамольную мысль.
— Кто старший? — четко спросил майор Зорич у прибывшей четверки неизвестных граждан.
К нему подошел усатый партизан: «Я, товарищ майор!» Обменялись паролями и только после этого обнялись.
— Распорядитесь, чтобы как можно быстрее были погашены два костра, и приготовьтесь к приему грузов, — скомандовал Зорич.
Партизаны стали помогать Александру и Анатолию собирать и складывать купола и стропы парашютов.
Усач снова подошел поближе к чекистам и невозмутимо спросил:
— Майор Зорич? Капитан Гурский?
— Так точно! — последовал ответ.
* * *
Перед ними стоял невысокий с хорошей военной выправкой человек в офицерской форме.
— Начальник штаба партизанского отряда имени Железняка старший лейтенант Жданов! — отрекомендовался представившийся офицер. — Командир отряда погиб в последнем бою с карателями. Ближайший план таков — наша боевая тачанка доставит вас в расположение штаба, а я подожду второй самолет и приму груз. Много ли его там?
— Восемнадцать мешков, — ответил Зорич.
— И всё нам?
— Да!
— Ну, теперь дадим откушать немцу нашего «красного» перца. Почувствует враг его крепость и крутизну — слёзы брызнут. Поймет фашист, на что способны партизаны с добрым запасом нового вооружения и боеприпасов. А то в боепитании возникли проблемы, — радовался Жданов, как ребёнок, принимавший гостинцы у гостя.
Майор Зорич и капитан Гурский сдали почту и сразу же отправились к радистам готовить шифрованную телеграмму в Центр.
Начальник партизанской радиостанции Николай Колесник сердечно поздравил чекистов с прибытием на базу. Для сеанса связи радист быстро выбрал глухую балку рядом с густо заросшей кустарником вырубкой. Сориентировавшись по компасу, он указал партизанам, в какую сторону натянуть антенну, что и было быстро сделано. После чего Николай настроил передатчик на нужную волну. Ключ в руках радиста уже стучал, и слабый рабочий свет от лампочки на панели рации говорил, что сигналы понеслись в эфир, вырываясь из радиопередатчика. С промежутками в две-три минуты Николай посылал и посылал в сторону Центра свои позывные, а затем высказал просьбу киевской стороне выйти на экстренную связь.
Когда же Николай перешел на режим приёма, Центр сразу же лаконично ответил:
— Слышим хорошо… Слышим хорошо… Передавайте текст. Мы готовы принять!
Николай, виртуозно работая ключом, стал отстукивать одну за другой группы точек и тире…
Вообще, разведчики-радисты — это особое племя людей. Их, как говорится, отбирали для этого важного дела в разведке поштучно на добровольной основе, просеивали через густое сито специальных проверок органами государственной безопасности. Кадровый аппарат и руководители подразделений неоднократно проводили собеседования — своеобразное тестирование с ними на предмет выявления их волевых качеств и профессиональной пригодности. И даже после всей этой проверочной работы они имели право отказаться от участия в РДГ с вылетом в тыл противника.
Михаил Болтунов — член Союза писателей России и член Международной ассоциации писателей-баталистов и маринистов, автор очередной книги «Невидимое оружие ГРУ», писал, говоря о ельцинском периоде существования России: