Встретились у магазина после работы. Она заранее попросила не брать автомашину, так как ехала на своем «жучке»-«Фольксвагене» и обещала угостить хорошим сухим вином, к которому Николай издавна был неравнодушен.
«Откуда она знает о моем пристрастии к сухим винам? — настойчиво застучал вопрос в голове. — Наверное, просто так. Хотя…»
— Здравствуй, хозяйка!
— Добрый вечер, столяр! — улыбнулась женщина.
— У тебя все нормально, планы не меняются?
— Какие могут быть перемены, когда рядом такой представительный кавалер?!
Опытный взгляд Ветрова заметил в бегающих глазах и чуть уловимом дрожании в голосе дамы какие-то нотки беспокойства. Она улыбалась, шутила, строила глазки, но, как показалось Николаю, думала о чем-то другом, очень далеком от обстановки в салоне машины, которую вела уверенно и даже лихо.
«Что это с ней? — подумал Николай. — Неужели готовится провокация? Зачем же я ищу на свою голову приключений? Но не в моем характере сходить с половины дистанции. Спокойнее, Коля, не пугай себя, а то так можно и беду накликать. Если это подстава — отыграюсь!»
— У тебя какие-то неприятности? — спросил неожиданно Николай, не узнав своего осевшего от волнения голоса.
— С чего ты это взял? Просто замоталась на работе. Ничего, снимем усталость. Надо быть оптимистом, иначе в этой жизни быстренько свернешься, как подожженная береста. Хочется уже отдохнуть, — ответила женщина за рулем.
Они подъехали к небольшому отелю. Поднялись на второй этаж в номер люкс, представляющий собой двухкомнатную квартиру с большой кухней. В центре ее стоял круглый стол из мореного дуба с четырьмя табуретками, сделанными из этого же материала. Слева от стола на стене висели полки, выполненные под старину. На них стояли чашки, тарелочки, кувшинчики, бутылки и разные безделушки.
— Вот здесь я живу, коротая в одиночестве пустые вечера, — произнесла нежным голосом Сюзанна.
— Ну что ж, приличное жилище. В нем можно и нужно только отдыхать.
— Мы жить плохо просто не умеем, — засмеялась женщина.
— Лицо хозяйки показывает кухня. Порядок, уют, чистота, — заметил гость, нежно обняв подругу за талию.
— Я приготовлю что-нибудь, а ты иди в комнату. Посмотришь, пока я буду готовить застолье, неплохой фильм. Я сейчас поставлю кассету.
Она проводила «любовника» в комнату и включила видеомагнитофон. Начало фильма он пропустил за разговорами и разглядыванием интерьера комнаты. Взглянув на экран после ее ухода, он увидел картину какой-то драки гангстеров-мафиози с итальянскими карабинерами.
За журнальным столиком стояли два небольших кресла, обшитых кожей зеленого цвета. На стене висела репродукция картины Ж.-Б. Лепренса «Ярмарка». В темном углу стояли огромные напольные часы. Длиннющий маятник, раскачиваясь, издавал звуки, напоминающие удары метронома.
«Как же они должны бить, если так звонко ходят?» — подумал Николай и живо обернулся в сторону входящей Сюзанны с подносом, заставленным всякими яствами. Вторым выходом она принесла бутылку красного вина и два фужера, играющих точеными гранями дорогого хрусталя.
— Извини, пожалуйста, за задержку. А теперь можно и присесть. Может, тебе виски?
— Да нет, не стоит мешать этот шотландский самогон с таким благородным красным напитком.
— Твоя воля. Тогда давай выпьем за надежду. Ни один врач не знает такого лекарства для усталого тела и измученной души, как надежда, — украсила тост словами Стефана Цвейга счастливая Сюзанна и внимательно посмотрела на гостя.
— За такой оптимизм грех не выпить. Полностью присоединяюсь к тосту. Только разреши я добавлю: надежда сопровождает нас всю жизнь и не покидает даже на смертном одре, — поддержал Николай.
— Ты слишком приземлил это чувство. Надеяться — это верить, а вера всегда двигала человечество вперед. Так давай выпьем за локомотив прогресса…
Бутылка скоро стала пуста. Опорожнили и вторую. Потом попробовали виски. Они весело щебетали, обнимаясь, сидя в креслах, поставленных рядышком. Ее льняные волосы, ниспадающие крупными локонами, источали тонкий запах французских духов «Клима», точно таких, какими пользовалась Лариса. От этого на душе сделалось не по себе, но хмель и близость разгоряченного женского тела вытеснили всякие сомнения и угрызения совести.
Сюзанна то бросалась в объятия Николая, то, подобрав свои длинные ноги, садилась в кресло и умиленно смотрела на своего гостя. Ее круглые, крупные колени, выставленные вперед, слепили разум и возбуждали страсть.
— Ник, я твоя… пойдем, — стонала женщина, повиснув на кавалере. — Подожди…
Она последовала в ванную комнату и через несколько минут вышла в легком полупрозрачном халатике.
— Можешь охладиться и ты. Свежий халат и полотенце висят на крючке. Давай, милый, мы же без комплексов.
Розовая спальня, розовое постельное белье на широкой венской кровати, красные обои, торопливые шаги к ней, уже лежащей и протягивающей руки…
Поздно вечером он добрался домой. Успокоенность и одухотворенность — с одной стороны, брезгливость и нарастающее осуждение собственного проступка — с другой, слились в ощущаемый ком где-то за грудиной. Он то пропадал, то снова поднимался и подступал к горлу.
Он лежал на диване и смотрел в потолок темной комнаты. По ее стенам изредка пробегали блики от фар проезжающих автомашин. Если на период близости с Сюзи в нем на время умолк разведчик, то сейчас он говорил языком трезвых доводов и требовал ответа на вопрос: что это — случайность или подстава?
«Неужели это то, что когда-то сделали для иностранных дипломатов Гиммлер с Гейдрихом — „Салон Китти“, подставляя им женщин из высших кругов германского общества и слушая через „прослушки“ всякую пьяную откровенность высокопоставленных гостей. Правда, в данном случае социальный уровень дамы пониже, но красотой она могла дать фору тем жрицам любви…»
«Вообще-то похоже, но играть буду до конца. Надо выяснить поподробнее в отношении супруга», — решил Николай.
Зайдя как-то в магазин через неделю после той бурной вечеринки, он увидел Сюзи и поразился: она была еще краше. Договорились встретиться у нее в пятницу.
— Я буду ждать, милый. Ты дорогу знаешь, — улыбнулась красавица и как-то особенно — с грустинкой посмотрела на Николая.
Ровно в 18.00 в пятницу Ветров нажал кнопку звонка квартиры американки. Дверь моментально открылась, и в проеме показался расплывшийся в улыбке худощавый мужчина.
— Вы к Сюзанне?
— Да…
— Проходите. Я брат ее… родной брат. Приехал по ее просьбе. Она заболела. Часа два как отвезли в больницу. Она просила вас дождаться и предупредить, — на ломаном русском языке проговорил незнакомец.
Только сейчас Николай осязаемо рассудком понял, что он стоит на пороге ЧП, что надвигается провокация, а он, глупец, становится ее жертвой. Он уловил замысел режиссеров и решил свою роль в этом спектакле доиграть достойно и до победного конца. Как профессионал, он понимал, что трусость в создавшемся положении ему не советчица, а поэтому приготовился принять удар спецслужбы и по-спортивному ответить на него своеобразным волейбольным блоком, который он умел ставить и держать.