– Это ты тонко подметил, – сказал Слип, – какая музыка – такая и жизнь… А другую музыку вы играть не пробовали?
– А я тебе чего базарю? – ответствовал Кукуруз.
– А попробуйте вот это. – И Слип запел: (А запел он песню Окуджавы. Точно такую я пел своему старшему сыну в далёком 65-м году, когда он не хотел засыпать. А что же я пел младшему в 73-м?.. Да то же самое. А потом – внукам. В 97-м, в 2000-м, в 2003-м – внуку и внучке, в 2004-м – обратно внуку.)
Ах, какие удивительные ночи!
Только мама моя в грусти и тревоге:
Что же ты гуляешь, мой сыночек,
Одинокий, одинокий?
Из конца в конец апреля путь держу я,
Стали звёзды и крупнее, и добрее.
Мама, мама, это я дежурю,
Я дежурный по апрелю…
Пропел – и посмотрел на Кукуруза, а тот уже рыдает от умиления и вытирает стеблем глаза:
– Очень душевная музыка. А дальше? Чтобы мы сами могли её распевать?..
И Слип со страшной скоростью стал что-то быстро шептать на ухо Кукурузу. Тот с блаженной улыбкой закивал головой:
– Это очень, очень красиво. Может быть, после такой музыки коровы начнут доиться молоком с жирностью шесть процентов. – И запел, перебирая струны:
Мой сыночек, вспоминаю всё, что было.
Стали грустными глаза твои, сыночек,
Может быть, она тебя забыла,
Знать не хочет, знать не хочет?
И хор всех кукурузов подхватил:
Из конца в конец апреля путь держу я,
Стали звёзды и крупнее, и добрее.
Мама, мама, это я дежурю,
Я дежурный по апрелю.
– Идите, – сказал Кукуруз, – а мы возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке.
Наши герои побрели дальше, а вслед им донёсся хор:
Опустел наш сад, вас давно уже нет,
Я стою один, весь измученный,
И невольные слёзы катятся
Пред увядшим кустом хризантем.
А может быть, это «Бесаме муча», или «Рок вокруг часов», или ещё что, такое же красивое. А может быть, и поппури. Не помню. Разные песни пел я своим детям и внукам.
А среди музыки слышатся слова:
– Милостивый государь…. Не извольте беспокоиться… Благодарю вас, сударыня… Вы самая клёвая чувиха, которую мне довелось поклеить. Я колбасюсь от вас…
И по мере того как наши герои удаляются от поющей кукурузы, хор стихает и постепенно исчезает вовсе. Но мы не беспокоимся. Теперь уже никто не посмеет назвать кукурузу осатаневшей.
Слушайте хорошую музыку, друзья мои.
А Слип, Снаппи и Тролль опять бредут вверх по солёной реке. И вдруг остановились как вкопанные. Перед ними возникла громадная Анаконда, такая длинная, какие, по нашему мнению, встречаются только в сказках. Её тело извивается между кустов, деревьев. А хвост… хвост прикрывает двух маленьких удавчиков. Только они весьма и весьма странные. У одного две головы, а у другого два хвоста. А чем объяснить такое странное явление природы, узнаете чуток позднее. (Я сначала придумал таких удавчиков, а уж потом – почему они такие.) Наши герои раскрыли рты от удивления и страха. А Анаконда раскрыла громадную пасть. Наши герои сбились в кучку в ожидании немедленного пожирания их Анакондой. Только нога Тролля оторвалась от него, нырнула в реку и кончиком ботфорта поглядывает на то, что происходит. Но Анаконда, оказывается, раскрыла пасть только для того, чтобы задать вопрос:
– Куда направляетесь, мои юные друзья?
И тут выступил Тролль, спотыкаясь и ковыляя на одной ноге:
– Это ктой-то «юный»? Это ктой-то «друзья»? Я, пожалуй, постарше тебя буду. Я был, когда змеев ещё в природе не состояло. Так что я не «юный», а «ваше старейшество», а юные – это они, – и он показал на Снаппи и Слипа. – Ишь, обнаглели змеи… – И, ковыляя, присоединился к Слипу и Снаппи.
Увидев такую смелость, и его нога вылезла из воды, присоединилась к Троллю и гордо сказала:
– Ваши старейшества. Поняла, змеюка?! А то кааааак щас убегу – мало не покажется, – и нога, сделав сложный выкрутас, успокоилась.
– Не волнуйтесь, мои юные друзья и ваши старейшества, я не причиню вам вреда. Я просто беспокоюсь за моих детёнышей. – И Анаконда кивнула в сторону необычных удавчиков. Обе головы двухголового удавчика вздохнули, а оба хвоста двухвостого поднялись и упали.
– Прошу прощения, леди, – обратился к Анаконде Слип, – а как вам удалось вывести таких необычных детей?
Если что не так – простите за, может быть, неуместное любопытство.
– Ох, друзья мои, это ужасающе печальная история. Это случилось…
…Несколько лет назад
И вот мы опять на том же самом месте, где находились, только несколько лет назад. Лежит на берегу реки Анаконда, свившись в многочисленные кольца, а внутри колец – несколько змеиных яиц, одно из которых значительно больше остальных. Анаконда спит, но периодически поднимает голову и осматривает своих будущих детей. С блаженной улыбкой прислушивается к каждому яйцу, стараясь услышать биение их сердец. А в самом большом бьются два сердца.
– Близнецы… – с довольной улыбкой произносит Анаконда, – однояйцевые… – И опять засыпает.
И тут из леса выползает длинный Питон. Мерзкий и отвратительный на вид. Он ползёт очень медленно, чтобы не разбудить Анаконду. Питон подползает ближе, поднимается, раскрывает пасть и одно за другим глотает яйца. (Когда я учился в пятом классе, один малый из 7-го «Б» по кличке Питон сжирал мои завтраки. Потом мы с ним дрались в четырёх дворах. Он меня сильно отметелил, но завтраки отнимать перестал.) И когда Питон уже был готов проглотить самое большое, Анаконда проснулась и хвостом отбила морду Питона. И завязалась битва. Анаконда и Питон дерутся головами, хвостами, начинают душить друг друга, сплетаясь в узлы, весьма напоминающие картинки из «Устава парусного флота». Наконец Анаконда оплетает своим телом туловище Питона и начинает сжимать кольца. Задыхаясь, Питон бьёт хвостом – и сбивает самое большое яйцо. То самое яйцо, в котором бились два маленьких сердечка. Яйцо покатилось к реке. Увидела это Анаконда, выпустила Питона и еле успела подхватить яйцо. А Питон пополз в лес, свирепо пригрозив: «Ну, Анаконда, погоди». Потом на секунду остановился, задумался и проговорил:
– Ну, погоди?., Где-то я это слышал… – И пополз дальше в лес.
Скрылся.
А Анаконда стала прислушиваться к яйцу: бьются в нём два сердечка, только как-то не так.
– Кажется, болтун, – прошептала Анаконда, и из её глаза скатилась слеза.
И тут яйцо покрылось трещинами, скорлупа отвалилась, и выползли два удавчика, которых мы уже видели в…
…Наши дни
– Вот как всё это произошло, – завершила свой рассказ Анаконда.
– Мне очень жаль, – сказал Слип.