– Обещаю, Хэмиш.
– Хороший мальчик. – Он взъерошил мне волосы. – Мы тут не пропадем, верно?
– Верно, Хэмиш, – шепчу я.
Он взял меня за больную руку, очень осторожно, и так, вместе, мы уснули.
Братья, единокровные, камрады. В сговоре против всего мира.
Утром в понедельник я возвращаюсь на работу.
– Хорошо отдохнула? – приветствует меня Эрик, внимательно присматриваясь: пришла ли я в норму после инцидента с метанием кружки.
– Спасибо, отлично, – улыбаюсь я. – Все прекрасно.
– Славно, – говорит он, все так же присматриваясь, голубые глаза светятся на фоне оранжевого искусственного загара. – Знаешь, я проверил это выражение. Насчет мурашек.
– И что?
– Пишут, это еще бывает от сексуального возбуждения.
Я засмеялась и покачала головой, и он, фыркая, удалился в офис.
– Эрик! – крикнула я ему вслед. – На следующей неделе я начну обучать папу плаванию. – И я подумала, пора мне тут тоже что-то новое делать. Например, класс аквааэробики. Раз в неделю. Что скажешь?
Он улыбнулся в ответ:
– Отличная идея, Сабрина. Жду не дождусь посмотреть, как Мэри Келли и мистер Дейли отплясывают подводную самбу. – Он сексуально завращал бедром и снова меня насмешил.
Улыбаясь, чувствуя себя вполне счастливой, я уселась на стул над пустым пока бассейном, огромный список правил нависал надо мной, надо всеми, словно распятие в церкви. Напоминание. Предостережение. Заповедь. Не делай того, не делай сего. Этого нельзя, и то запрещено. С виду сплошной негатив, но ведь это – руководство. Слушайся, и с тобой все будет в порядке. Все будет хорошо.
Мэри Келли в больнице, приходит в себя после инфаркта, состояние, к счастью, стабильное. И я больше не чувствую прежней пустоты, я словно омолодилась и внутри горит огонь. Могу целый день так просидеть, без событий, и все равно буду довольна. Так и будет.
Явился мистер Дейли в светло-зеленых плавках, тонких, словно лишний слой кожи, заправляя на ходу полторы пряди еще уцелевших волос под слишком тесно облегающую шапочку.
– Доброе утро, мистер Дейли, – поздоровалась я.
Он прошаркал мимо, сердитый, игнорируя меня. Ухватился за перила и медленно спустился в воду. Бросил взгляд, проверяя, слежу ли я. Я отвернулась – пусть уж он это сделает сразу. Он сдвинул на глаза очки, вцепился в металлические ступени и погрузился.
Я подошла к бортику, наклонилась и вытащила старика.
– Все хорошо, – сказала я ему, таща его из воды, помогая подняться по лестнице, усаживая на край бассейна. – Держите. – Я подала ему чашку, и он, сжимая ее дрожащими руками, осушил воду до дна, глаза красные, все тело трясется. Посидел, глядя перед собой в пустоту, молча – я сидела рядом, одной рукой поглаживая его по спине, успокаивая. Он не привык к тому, чтобы я вот так сидела с ним. Я перестала это делать в прошлом году, когда поняла, что его это не останавливает. Что от меня требуется – лишь вытащить его и вернуться на свой стул. Он смотрит на меня искоса, с подозрением. Я продолжаю потирать ему спину, утешать, чувствуя под рукой кожу и кости и трепыхающееся сердце.
– Вы в пятницу рано ушли, – сказал он вдруг.
– Да, – ответила я, растроганная тем, что он это заметил.
– Думал, больше не вернетесь.
– Я бы без вас со скуки извелась.
Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Отдал мне чашку, вернулся в бассейн и проплыл от бортика до бортика.