— Прошу тебя, скажи мне, — попросила она его, — какой закон в этом городе нарушает женщина, совершая акт Венеры с мужчиной?
— Как сказать, — ответил страж. — Возможно, твой еврей-хозяин ссылался на закон о прелюбодеянии.
— Ах, но он касается нарушения супружеских обязательств. Я не замужем, и синьор Делфин тоже. — Она выглядела опечаленной. — Был когда-то женатый мужчина, который приходил ко мне в гетто. Гость моего хозяина. Он пробирался ко мне после ужина, когда синьор Бен Гоцан думал, будто он отправился домой. Его звали Бенджамин, и он так ласково разговаривал со мной, и мне, должна тебе сказать, было так любопытно увидеть обрезанного… Ну, готова согласиться, это было прелюбодеяние. И я просила Христа простить меня за это! Его бедная жена!
Страж рассмеялся:
— Венецианские жены привыкли к этому. Да они и сами так поступают.
— В Новом гетто измен меньше, — сказала Нерисса, нахмурившись. — Я так думаю.
— Не вижу беды в твоих любовных занятиях! — Страж подмигнул Нериссе. — Хотя Христос их и запрещает.
— Нет, он не запрещает, — возразила Нерисса. — Я прочитала Библию не один раз, пока изучала буквы. Христос ничего не говорит о моих любовных делах.
— Ну, священник запрещает их.
— Священник как та лиса, которая не может поймать курочку и поэтому считает, что и остальные не должны их ловить.
— Не знаю, о какой лисе мне ты говоришь, но знаю некоторых священников, которые едят курочек. Иначе говоря, женщин.
— Тогда почему бы мне не есть мужчин, хотела бы я знать? Что тут плохого? Я делаю всю свою работу по дому. Почему же хозяин называет меня zona?
Страж нахмурился.
— Что это такое?
— Уверена, это значит проститутка.
— Ах, вот о каком законе шла речь! Если ты берешь деньги за свою работу…
— Акт Венеры — это не работа.
— Все равно, если тебе за это платят, тогда закон говорит, что ты должна иметь лицензию и жить в домах Малипьеро, предназначенных для этого. Ты говоришь, что умеешь читать?
— Да.
— Тогда я тебе помогу. Иди по улице, и за гостиницей с вывеской «Бык», недалеко от острова Риальто, ты увидишь этот дом. Кастелян спросит с тебя шесть дукатов, а мадам проверит тебя, и, если под одеждой ты окажешься такой же красивой, как выглядишь снаружи… — он снова подмигнул, — тогда они дадут тебе лицензию и комнату.
Нерисса нахмурилась:
— Это такой закон?
— Закон Блистательной Республики!
— Хорошо, попробую следовать закону. — Нерисса встала и подняла свой сундук. — Попытаюсь.
— Я не могу оставить свой пост, а то я помог бы тебе, — сказал страж.
— Кто-нибудь подвернется, я уверена, синьор.
— Поговори с кастеляном. Невысокий такой. Скажи ему, ты от Джузеппе.
— Ты, кажется, хорошо знаешь это место! — через плечо крикнула ему Нерисса.
— Это место работы, как и любое другое, — сложив ладони рупором, крикнул страж вслед удаляющимся золотисто-рыжим кудрям. — Может, я увижу тебя там сегодня вечером!
Так Нерисса стала одной из обитательниц домов Малипьеро и прожила там пять месяцев. Это были чистые дома, и женщин от оскорблений охраняли стражи, оплачиваемые городом. Мужчинам с ножами вход был воспрещен. Она могла сама выбирать себе клиентов, и, поскольку выбирала себе только тех мужчин, которые ей нравились, то называла их друзьями, а не клиентами. Она старалась избегать женатых мужчин, хотя, конечно, мужчины часто лгали. Никому из мужчин, с которыми она встречалась, не удалось затронуть ее сердце, что радовало ее. Так она была более свободна, во всяком случае.
Женщины здесь собрались самые разные, как с хорошим, так и с плохим характером, и многие — что-то среднее. Но всем им нравилась Нерисса, которая подкупала их не только своим умом и теплотой, но и знаниями, которые она прибрела в деревне: о том, как предохраняться от беременности. Эти приемы — заваренные травы и соблюдение лунного календаря — помогают, говорила она, хотя, как хорошо известно, не всегда.
В целом Нерисса с удовольствием находилась среди сестер-проституток, и особенно ее радовало то, что ей не нужно подметать полы, или отыскивать кошерную пищу на рынке, или помнить о том, что нельзя класть говядину на блюдо с молочными продуктами, или что нельзя соединять мясо и молоко в одной посуде. Да, к раздражению синьора Бен Гоцана, она путала посуду. Но как может кто-нибудь делать все по правилам? В домах Малипьеро ничего этого от нее не требовали. Ее работа здесь заключалась в том, чтобы с важным видом прохаживаться по Мерчерии, а потом лежать в кровати.
И все-таки ее раздражало, что шелка и драгоценности, манившие ее взгляд на Мерчерии, были запретными для нее, теперь уже по венецианскому закону. Страж у Дворца дожей не подумал о том, чтобы предупредить ее: куртизанкам из Малипьеро отказано в ожерельях и жемчугах и всех видах драгоценностей, им полагается носить одежду особого цвета (к тому же тускло-коричневого!), как будто женщины, живущие по закону Венеры, должны ходить в одеяниях сестер из Санта-Марии. Нерисса особенно издевалась над правилом, запрещающим ей носить кольца не только на пальцах, но и на других местах, которые можно себе вообразить. Теперь безделушки, полученные ею от Пьетро Делфина, чаще всего хранились в ее закрытом на замок сундуке, хотя время от времени она поддавалась велению сердца и надевала браслет на лодыжку, где никто не мог его видеть, когда она разгуливала по площадям.
«На других местах, которые можно себе вообразить», — думала Нерисса, прогуливаясь, и закатывала глаза к небу.
Строгости в одежде мучили ее тем более, что она получала бархатные шляпки и меха в подарок от кавалеров, проводивших время в домах Малипьеро. Здесь они выпивали, шутили и исчезали в комнатах с женщинами. Наверху они все раздевались догола. Но почему в других местах она не должна выглядеть так же ослепительно, как здесь?
Она задала этот вопрос острослову по имени Грациано ди Пезаро, лежавшему однажды ночью с ней в ее комнате. Его шляпа со страусовым пером свисала со столбика кровати, а его бархатные рукава с прорезями, сквозь которые проглядывал красный шелк его рубашки, валялись на полу.
— Вижу, ты восхищена моим снаряжением, — громко сказал он, соперничая со смехом, раздающимся снизу, и с пронзительными криками попугая в комнате Джованны рядом. — Ты восхищаешься моим снаряжением? — Он подмигнул Нериссе и, не дождавшись ответа, продолжал: — Моим мужским снаряжением, я имею в виду, ну и одеждой тоже! Камзол из Франции, жабо, — он махнул в сторону желтого воротника, свисающего с ручки двери, — из Мадрида. Конечно, они не сами перелетели через Средиземное море, нет, нет! — Он рассмеялся. — Их доставили с большим трудом.
— Чьим трудом? — спросила Нерисса. — Сомневаюсь, что твоим.