Кабинет начальника отдела ФСБ полковника Бориса Быстронога располагался на втором этаже. Но даже стена из зарослей олеандра не спасала от палящих лучей солнца. Он, а вместе с ним Кочубей и Остащенко, второй час вымучивавшие план проведения явки с агентом Багратион, чувствовали себя как в парилке. Пот солеными ручьями катился по лицам и щипал глаза.
Первым иссякло терпение у Остащенко. Залпом осушив стакан минералки, он заявил:
— Все, ребята, больше не могу! Забираюсь в море и буду сидеть до ночи!
— Надо сделать перерыв, в голову уже ничего не лезет, — согласился с ним Кочубей.
Быстроног посмотрел на часы — приближалось время обеда, и предложил:
— Совместим приятное с полезным.
— Это как? — оживился Остащенко.
— Заскочим в «Ущелье» — там прохлада и отличный шашлык.
— Едем! — поддержал его Кочубей и заверил: — Юра, не пожалеешь. Место обалденое!
— А от меня что-нибудь останется, когда доберемся? Может, на речку, к Акопу в «Бамбуки»? — колебался Остащенко.
— Лучше в «Ущелье». Это недалеко, сразу за Гумистой, — пояснил Быстроног и направился к двери.
Остащенко, прихватив с собой недопитую бутылку с минеральной водой, присоединился к нему и Кочубею. Дежурная служба у Быстронога была поставлена как надо. Не успели они дойти до стоянки, как навстречу из знойного марева вынырнул УАЗ и, взвизгнув тормозами, остановился перед ними. Дверца распахнулась, и из кабины показалась озабоченная физиономия бойца.
Быстроног плюхнулся на переднее сидение и распорядился:
— Женя, едем в «Ущелье»!
— В какое, товарищ полковник? — уточнил он.
— За Гумисту! Не забыл, где это?
— А-а, понял! — подтвердил Евгений и, лихо развернув машину на стоянке, утопил педаль газа. Николай с Юрием стащили с себя вымокшие до нитки рубашки, открыли окна и, подставив разгоряченные тела под упругую струю воздуха, задышали в полную грудь. Ближе к Гумисте повеяло речной свежестью, они оживились и с любопытством посматривали по сторонам. Остащенко остановил взгляд на печальных обелисках перед мостом. С них смотрели молодые строгие лица тех, кто на этом рубеже в тяжелейшем 1992 году ценой своих жизней остановил грузинскую бронированную армаду, вторгшуюся в Абхазию. Поиграв желваками на скулах, он с ожесточением сказал:
— Везде одно и то же: что здесь, что в Чечне, что в Сербии. Мерзавцы-политики! Они дерутся за трон, а простые ребята расплачиваются своими жизнями.
Быстроног с Кочубеем промолчали — им нечего было добавить, за свою службу в Осетии и Чечне они так же повидали всякого. Через несколько минут мрачные язвы войны скрылись за поворотом, и слева сквозь буйную южную зелень диковинным каменным цветком проступил ресторан «Ущелье». Некогда излюбленная тусовка «крутых», «цветных» и блатных, ныне он представляла собой живописные развалины.
— Приехали! Тормози, Женя! — приказал Быстроног.
Евгений нашел среди развалин безопасное место и остановился.
— Ну и местечко! Боря, а что мы тут будем делать? — недоумевал Остащенко.
— Пока предлагаю расслабиться и заморить червячка. За мной, ребята! — позвал Быстроног и исчез в разломе скалы.
Кочубей с Остащенко последовали за ним, и на них повеяло живительной прохладой. Юрий шагнул под каменную арку и ахнул. Искусница природа сотворила здесь настоящее чудо. То, что уцелело после войны и устояло перед безвременьем, поражало самое буйное воображение. По берегам горной речушки, которая то стремительными водопадами срывалась с головокружительной высоты, то расплескивалась тихими лагунами, располагались просторные террасы и манящие своей загадочностью гроты. От палящих лучей солнца этот нерукотворный храм природы защищал зеленый шатер из дикого винограда и хмеля.
Спустившись на нижнюю площадку, Быстроног осмотрелся в поисках подходящего места.
— Боря, привет! — окликнули его.
Он поднял голову и радостно воскликнул:
— О, Станислав, и ты здесь?!
— А где мне еще быть?
— Но что историк может искать в столь злачном месте?
— Ничего, кроме истины, — в тон Быстроногу ответил Станислав.
— Мы готовы помочь, — живо откликнулся Борис.
Станислав оценивающим взглядом окинул внушительные фигуры Кочубея с Остащенко и шутливо заметил:
— С такими молодцами не только ее, но и кое-что другое по твоей части можно найти.
— От тебя ничего не скроешь, мои коллеги Николай и Юрий, — не стал секретничать Быстроног.
— Профессор Лакоба, — представился Станислав.
— И не только профессор, а известный историк, писатель, соратник президента Ардзинбы…
— Перестань, Боря! Ты меня заживо хоронишь! — рассмеялся Станислав и пригласил к столу: — Присоединяйтесь к нам с Олегом.
— Какие могут быть возражения. Быть рядом и дышать одним воздухом с такими сосудами мудрости, как вы, для меня это — настоящее счастье, — продолжал ломать комедию Быстроног.
— Уймись, фонтан славословия, не умничай! Поторопись, пока вино не прокисло.
— А вот этого допустить никак нельзя! — воскликнул Борис и направился к лестнице.
Николай с Юрием последовали за ним и по крутым вырубленным в скале ступенькам взобрались на верхнюю террасу. Навстречу им поднялся профессорского вида приятель Станислава.
— Олег — не вещий, зато живой из плоти и крови академик, — представил друга Лакоба.
— Станислав, не смущай наших гостей, а то они подумают, что у нас, как в Грузии, если не князь, то вор в законе. А в Абхазии — если не профессор, так обязательно академик, — пошутил Олег.
— Ладно, вы тут пока между собой разбирайтесь, а я займусь меню, — предложил Быстроног, подозвал официанта и занялся заказом.
Кочубей с Остащенко переглянулись, не зная с чего начать разговор. Предлог нашелся сам собою: на столике лежала газета, густо испещренная разноцветными пометками. В глаза бросался заголовок: «Грузия, союзник или иждивенец?». Николай кивнул на газету и спросил:
— Судя по пометкам, серьезный материал?
— Я бы сказал, скорее, любопытный, — оценил статью Станислав.
— И чем же?
— Подходом к теме.
— А чем он интересен?
— Тем, что автор рассматривает отношения России и Грузии, отказавшись от бытующих стереотипов.
— Да! И что в итоге получается? — в Николае проснулся неподдельный интерес к этой ставшей в последнее время острейшей теме.
— То, что Грузия никогда не была ни другом, ни надежным союзником России, — озадачил своим ответом Лакоба.
— Такого не может быть?! До развала Союза Грузия среди военных считалась клевым местом службы: вино, кино, домино и никаких забот. Главное — не подорвать здоровье за столом, — возразил Остащенко.