— Поразительно, как похожи!? — удивился такому близкому сходству Писаренко и осторожно заметил: — То есть этим ходом мы нейтрализуем Литвина и через Кочубея завяжем оперативную игру.
— Георгий Александрович, а нам разрешат задействовать в операции Кочубея, он же кадровый сотрудник? — усомнился Сердюк.
— Разрешат! Это уже мой вопрос! — развеял его сомнения Градов.
— Вопросов больше нет, я — «за»! — поддержал идею Писаренко.
— В принципе перспективный выход из положения, но есть несколько подводных камней, — все еще колебался Милов.
— С камнями пока погоди, Андрей Александрович! Как вы думаете, сам-то Кочубей потянет на роль Гастролера? — задался вопросом Градов.
— То, что не дрогнет, здесь нет ни малейших сомнений! — заявил Сердюк.
— Анатолий Алексеевич, речь не об этом. Я имею в виду готовность в психологическом плане.
— По крайней мере, после «сухумской истории» он не сломался.
— Х-м… Там была совершенно другая ситуация. Не мне тебе объяснять, если игра с американцами завяжется, то сам знаешь…
— Николай тоже не лыком шит, тем более за ним мы будем стоять!
— Стоять-то будем, но в глаза церэушникам придется смотреть не тебе и не мне, а ему. Ладно, чего гадать! — и Градов нажал кнопку на селекторе.
Ответил помощник.
— Андрей, где Кочубей? — спросил он.
— Здесь, товарищ генерал.
— Пусть заходит!
В тамбуре раздались шаги, внутренняя дверь открылась, и в кабинет вошел смущенный Николай. Взгляды всех четверых сошлись на нем — на него смотрели так, будто приценивались. Под этим начальственным прицелом Кочубей не знал, что подумать, и положился на судьбу.
— Ну, здравствуй, абхаз! — поздоровался Градов, остальные дружно закивали головами.
— Здравия желаю, товарищ генерал! — ответил Николай и остался стоять в дверях.
— Извини, что, как говориться, с корабля на бал. Проходи, присаживайся, — пригласил Градов и поинтересовался: — Как отдохнул?
Кочубей с облегчением вздохнул — такое начало разговора обнадеживало, и бросил вопросительный взгляд на Сердюка. Тот поднял кверху большой палец, и Николай бодро ответил:
— Товарищ генерал, четырех дней вполне хватило, дальше оставаться было опасно.
— Опасно, это почему же? — насторожился Градов, пытливо заглянул ему в глаза, и в его голосе прозвучали нотки разочарования: — А мы думали, тебя ничем не испугаешь. Ну, раз такое дело, тогда…
— Товарищ генерал, я совсем другое имел в виду. С этим абхазским гостеприимством никого здоровья не хватит, — смущенно произнес Николай.
Брови Градова взлетели вверх, а через мгновение он заразительно рассмеялся. Не удержались и Сердюк с Миловым, веселые улыбки появились на их лицах, и даже хмурое лицо Писаренко прояснилось. Строгая атмосфера кабинета утратила свою официальность, а когда смех стих, Градов, задержав взгляд на Кочубее, спросил:
— Говоришь, хорошо отдохнул?
— Да! И готов к выполнению задания!
— Это какого же?
— Я так понимаю, важного, — нашелся что ответить Николай.
— Нет, вы только посмотрите на него! Мы тут головы ломаем, а он, оказывается, уже все знает, — шутливо заметил Градов и похвалил: — Молодец, правильно задачу понимаешь! А задание, Коля, предстоит важное. Надо завязать с ЦРУ оперативную игру через Гастролера. Операция рискованная, но в случае успеха можно рассчитывать на весомый результат. Есть в ней одно большое «но»: Литвин на эту роль не тянет… И мы рассчитываем на тебя.
— Я?! Гастролер?! — опешил Кочубей.
— А почему бы и нет? Вон Андрей Александрович до сих пор не может понять: где — ты, а где — Литвин?
Милов энергично закивал головой, а Сердюк поддержал:
— Коля, все будет нормально, не боги горшки обжигают. Так что готовься на роль шпиона!
— Анатолий Алексеевич, разведчика, — поправил Градов.
Кочубей пришел в себя и, отбросив все сомнения, заявил:
— Я готов, товарищ генерал!
— А мы не сомневались. Окончательное решение будет принято в ближайшее время. Вопросы к нам есть?
— Нет, товарищ генерал!
— Тогда отдыхай, Николай! — распорядился Градов и, проводив его взглядом до двери, потеплевшим голосом сказал: — Какие у нас замечательные ребята! С такими можно идти в огонь и в воду!
— Надежный и умный парень. Я уверен, с задачей справится, пару репетиций, и все будет нормально, — поддержал Сердюк.
— Репетиции — вопрос это больше технический, а пока вернемся к подводным камням Андрея Александровича. Что ты имел в виду? — вспомнил Градов недавнюю оговорку Милова.
— Первое — голос! Его никуда не спрячешь? — пояснил тот.
— Я тоже об этом подумал, — присоединился к нему Сердюк.
— Какие проблемы? Ящик мороженого съест, и все станет в норме, — легко решил эту проблему Писаренко.
— Тогда уж лучше в стельку напиться, — с сарказмом заметил Сердюк.
— А может, он у нас станет немым? — иронизировал Милов.
— Стоп, друзья, сейчас не до шуток! В предложении Василия Григорьевича есть рациональное зерно — простуда мнимая или действительная, но она нам поможет, — остановил их пикировку Градов.
— В принципе это выход! — согласился Сердюк.
— Не совсем. Еще остаются походка, мимика и жесты, — напомнил Милов.
— А здесь очки и кепка выручат. Надеюсь, за сорок минут явки Скотт нашего Кочубея не раскусит, — выразил надежду Писаренко.
— Василий Григорьевич, это только юношей надежды питают. Скотт — профессионал, и его на мякине не проведешь, — возразил Милов.
— Уж точно не воробей. Надо придумать что-то более основательное, чем очки и кепка, но что? — задался вопросом Сердюк.
— Ты прав, Анатолий Алексеевич, с наскока тут не решить. Придется готовить для американцев спектакль, а раз так, то без режиссера не обойтись, — заключил Градов.
— Или хорошего артиста? — предложил Милов.
— Плохой нам не нужен, а вот если использовать и того и другого, то получим то, что надо. Какие на этот счет будут мнения?
Вопрос Градова снова оживил обстановку в кабинете. И без того творческий характер контрразведки, когда каждый день в оперативную разработку подбрасывает очередную головоломку, не позволял им скучать. Сегодняшняя ситуация, не укладывавшаяся пусть и в широкие, но все-таки привычные рамки, вызвала бурный всплеск эмоций. Сердюк, Писаренко и Милов вспоминали старые и новые фильмы, перебирали фамилии: Василий Лановой, Леонид Броневой, Вячеслав Тихонов, Михаил Ножкин, Евгений Миронов и Александр Балуев… Каждый отстаивал своего, но они так и не пришли к единому мнению. Точки зрения разделились, и тогда Градов, положив конец спору, остановил свой выбор на Ножкине.