По возвращении в Россию Имерлишвили ждала встреча с резидентом Херкеладзе. Тот не стал тратить время на пустые разговоры, опросил по известным ему по службе сведениям, подтвердил задание, поставленное О., и потребовал выполнить его в кратчайшие сроки. Такая спешка грузинской разведки имела под собой основания: до начала агрессии Грузии против Южной Осетии оставалось всего семнадцать месяцев, а в ССВР имели самое смутное представление о боевых возможностях частей СКВО и планах их отмобилизования. Еще большего тумана напустила начавшаяся в Вооруженных силах России реформа. Она порождала массу вопросов у разработчиков плана военной операции «Чистое поле».
В сложившейся ситуации Херкеладзе не мог рассчитывать только на одного, пусть даже высокопоставленного, агента — ему как воздух требовалась полнокровная, имеющая доступ к секретным материалам сеть агентов. В этой связи он и руководство ССВР сделали ставку на выходцев из Грузии. На них имелись мощные рычаги давления, начиная от циничной игры на национальных чувствах и заканчивая прямыми угрозами и шантажом. Отлаженная с помощью западных советников система учета оперативно значимых связей граждан Грузии, проживающих в России, позволила ССРВ создать банк данных на тех лиц, кто мог послужить ее интересам. Поэтому на очередную явку с агентом Имерлишвили резидент Херкеладзе пришел не с пустыми руками.
Первым в списке потенциальных шпионов стоял старший офицер разведотдела армии подполковник Марлен Богданов (Балашвили), имевший доступ к совершенно секретным документам, регулярно посещающий родственников в Грузии и не чуждый человеческих слабостей. Готовя его вербовку, в ССВР, взвесив все «за» и «против», решили не рисковать резидентом, а подключить к операции агента Имерлишвили. В ходе его опроса по офицерам штаба 58-й армии осторожный Херкеладзе не стал сразу заострять внимание на Богданове и ограничился получением дополнительной информации, характеризующей личность кандидата в шпионы. В заключение явки он поручил Имерлишвили через коррупционные связи в местной эмиграционной службе обеспечить ему легализацию во Владикавказе — оформление российского паспорта, а также потребовал выехать в Грузию для встречи с сотрудником ССРВ.
После явки с резидентом Имерлишвили, «зарядив» своих знакомых в управлении ФМС на оформление российского паспорта для Херкеладзе, под предлогом оказания помощи матери, покинул часть и выехал на историческую родину. 24 февраля 2007 года у него состоялась явка со «старым знакомым» — заместителем начальника О. оперативного управления ССВР. Началась она с «дружеского ужина», затем последовал опрос по результатам выполнения предыдущего задания и в заключение «убедительная просьба» — организовать приезд Богданова в Грузию.
Выполнение этого задания грузинской разведки не потребовало от Имерлишвили больших усилий. На короткой ноге с Богдановым он не находился, но сложившиеся отношения позволяли ему надеяться, что он сумеет убедить земляка съездить на родину. Такой разговор между ними состоялся. Не раскрывая истинной цели встречи с «человеком, у которого имелись интересные предложения», Имерлишвили добился от Богданова согласия отправиться в Грузию.
С того дня миновала не одна неделя. Жаркое южное солнце растопило снега, вскоре яркая зелень покрыла предгорья, сады оделись в нежно-розовый убор, а Богданов так и не смог покинуть Владикавказ. «Закрученный» в колесо армейских проверок и учений, он не принадлежал самому себе, и только накануне первомайских праздников, наконец, образовалось свободное окно. 30 апреля, не подозревая, что его ждет впереди, Богданов вместе с Имерлишвили отправился в Грузию и там с первых шагов попал под крыло ССРВ. Встретил их кадровый сотрудник Г. разведки, предпочитавший до поры до времени скрывать свою принадлежность к спецслужбе. Его уверенный тон и шикарное авто произвели на Богданова впечатление. Пока еще российский военный разведчик, он не почувствовал грозящей опасности и без колебаний принял приглашение закрепить дружбу в более располагающей обстановке.
На следующий день далеко не святая троица собралась в тбилисском ресторане «Махараджа». Импозантный метрдотель, ряженный под раджу, склонившийся в заискивающем поклоне перед Г., официант, стелющийся мелким бисером, и легкость, с которой новый знакомый сорил деньгами, лишний раз убедили Богданова в том, что перед ним находится «хозяин жизни». Это обстоятельство, а также чарующая грузинская мелодия и приторный елей, тонко лившийся из медовых уст Г. в тоскующую душу земляка, «мыкающегося на чужбине за грошовую зарплату», казалось бы, сделали свое дело. Богданов, как говориться, поплыл. Г. посчитав, что «лед тронулся», предложил ему сотрудничество с грузинской спецслужбой, и здесь у него произошел сбой: Богданов не горел желанием помочь в трудную минуту родине, «страдающей от сепаратистов и имперских сил». В нем, видимо, еще было живо такое понятие, как офицерская честь, а может, банальный страх не позволил переступить ту роковую черту, которая называется предательством. Опытный вербовщик Г. тонко уловил происходящую в Богданове борьбу мотивов и решил не перегибать палку. Банальный шантаж и прямые угрозы могли загнать вербовочную ситуацию в тупик, и тогда прощай будущий ценнейший источник информации. Поэтому та поездка в Грузию для Богданова закончилась «дружеским ужином» и пожеланием Г. как следует подумать над его предложением.
С той встречи прошло шесть месяцев, а Богданов все думал. Пауза в вербовке затягивалась. До начала агрессии Грузии против Республики Южная Осетия оставалось меньше года. В руководстве ССВР не могли больше ждать, когда он созреет для вербовки, и надавили на Херкеладзе. Тот вызвал на явку Имерлишвили и потребовал дожать несговорчивого подполковника. На этот раз Богданов быстро поддался на уговоры, и они снова отправились в Грузию. Знал ли старший офицер разведотдела Российской армии, чем для него закончится та поездка? Вероятно, да. Последующий ход развития событий и его поведение подтверждают это.
14 ноября 2007 года в одном из номеров отеля «Старый Тбилиси» состоялась вторая встреча Богданова с сотрудником Г. ССВР. На этот раз тот изменил тактику вербовочной беседы. Лирика о любви к исторической родине отошла на второй план, и вместо нее на столе заманчиво зашуршали денежные купюры. Три тысячи долларов перевесили присягу, которую когда-то давал российский подполковник Богданов, и подавили сидевший в нем страх. Возможно, не последнюю роль в его решении сыграла и недавняя обида: провал при поступлении в Военный учебный центр Сухопутных войск «Общевойсковая академия Вооруженных сил Российской Федерации» он, вероятно, связывал с предвзятым к нему отношением. Но чем бы ни руководствовался Богданов, приняв деньги, он тем самым подтвердил свое согласие на сотрудничество с грузинской разведкой. А Г. посчитал, что одного этого будет недостаточно и, стремясь отрезать ему пути к отступлению, закрепил агентурные отношения распиской в получении денег.
Во Владикавказ вновь завербованный агент возвратился с заданием собирать сведения о боевой и мобилизационной готовности частей СКВО, военных формирований Республики Южная Осетия и их возможном использовании в боевых действиях против армии Грузии, а также добывать информацию о дислокации на территории Республики Северная Осетия — Алания ракетных войск и наличии агентуры российских спецслужб на территории Грузии.