– Д…да, – скорее всхлипнула, чем ответила она.

Протягивая метр между пальцем и ладонью вверх и подводя его «ноль» к вороту платья, портной стал замерять интересующее его расстояние, хотя, похоже, его интересовало теперь вовсе не это. Вставая с корточек, он еще глубже просунул ладонь в промежность, и ее ребро буквально терло половые губы.

– Вы это платье без трусиков носить будете? Как и сейчас? – его голос стал хриплым, он ясно чувствовал, что ее промежность уже совсем мокрая.

– И…иногда… – ей теперь сложно было отвечать членораздельно, и, видя ее состояние, портной окончательно осмелел. Ненужный метр упал на пол, и он вновь присел на корточки.

– Правильно, конечно, что мы решили подчеркнуть такую красивую попку. У вас очень аппетитные ягодицы, глаз не отвести, – теперь уже обе ладони портного полезли под подол платья, и у нее потемнело в голове. – Если делать все по-настоящему правильно, надо бы посмотреть, какая у них на самом деле форма. Это поможет доработать фасон. Не возражаете? – и, не дожидаясь ответа, он задрал наверх платье, полностью обнажая ей попу.

А она уже и не пыталась отвечать, схватившись за косяк двери, вплотную к которой висело зеркало. В этом зеркале все расплывалось, она не видела даже саму себя. Что с ней происходило, она не понимала, ведь это была всего лишь примерка, видно, портной излучал какие-то флюиды, которые так действовали на нее.

Сам он между тем все сильнее заводился и, стоя теперь уже на коленях, начал мять ее ягодицы.

– Важно определить, насколько они упругие. Причем, проверить это надо как следует. Когда я это пойму, будет ясно, насколько плотно их нужно обтягивать платьем, – и так, приговаривая, он продолжал тискать ее попу, а потом и вовсе начал ее целовать. – А еще лучше их немного поцеловать. Руками не всегда верно определишь упругость. Вот так поцеловать и даже лизнуть. Вот так лизнуть… и еще раз вот так… – его язык стал забираться в щель между ягодицами, и она сильнее прогнула спину, выпячивая их. Это получилось само собой, непроизвольно, она уже не контролировала себя. – И вот здесь еще немного лизнуть… И вот сюда добраться, – стоя на коленях, портной пытался делать ей куннилингус сзади, но ему было явно неудобно. Абсолютно не думая, она раздвинула шире ноги, и, нырнув между ними, он сел на пол лицом к ней. Опершись спиной о стену, он схватил ее руками за ягодицы, и, прижимая к своему лицу лобок, начал ласкать ее между ног языком.

Колени у нее стали подгибаться, а голова окончательно закружилась. Она вся уже истекала соками, и, не прекращая делать куннилингус, портной расстегнул ширинку. Его член нетерпеливо стоял.

– А давайте-ка мы еще кое-что замерим. Это, конечно, не имеет отношения к фасону платья, но знать бы очень хотелось, – и, поднявшись с пола, он стал примеряться к ней сзади. В роли портняжного метра теперь выступал член.

5. Блудливая абитуриентка

Михаил даже опешил от неожиданности– настолько она разительно изменилась. Теперь это была совсем не та девочка, которую он еще ребенком носил на руках, играя, тискал на коленях и всего три года назад видел, считай, подростком. Те же косички, те же озорные глаза, та же постоянная смешинка на губах, НО перед ним теперь стояла не худощаво-угловатая девочка-подросток, а откровенно привлекательная молодая красавица.

– Приве-ет, – хрипловато протянул он с явно ошарашенным видом, и Жанна поневоле прыснула. Она вообще была хохотушкой, а когда видела, какое впечатление ей удается произвести на мужчин (особенно в последнее время), вообще хваталась за живот. Почему-то это очень веселило ее.

– Ой, дядя Миша, как я рада вас видеть! – по-детски бросилась она к нему на шею. – Мы же с вами черти сколько уже не виделись! А вы и не изменились совсем, все такой же солидный и симпатичный. Как же я соскучилась по вам! – и она чмокнула его в небритую щеку.

– И я тебя вспоминал, Жанночка, – прижал он ее к себе. – А вот ты как раз очень изменилась. Просто моделью стала, и только. Так и чувствуется в тебе белокурая чертовка, – искренне радуясь встрече, они несколько секунд стояли обнявшись. Упругость вполне сформировавшейся девичьей груди явно ощущалась Михаилом сквозь одежду, похоже, девушка вполне созрела, природа творила чудеса. Он аж поневоле задержал дыхание, вдруг поймав себя на этой мысли и удивившись собственной реакции.

– Ну вот, уж так сразу и чертовка! – с довольным видом захохотала она, отстраняясь и весело заглядывая ему глаза. – С чего бы это? А, дядь Миш?

– Да сразу видна бесинка в глазах. Они вон аж горят. Только что искры не сыплются, – глаза у Жанны на самом деле светились неуемной энергией.

– Постараюсь не сжечь тут ничего, – вновь прыснула она. – А тетя Вика-то где? – оглянулась Жанна. – Я ей подарок от мамы привезла. Сразу в руки было велено передать. Сама, правда, не знаю, что, тайна какая-то женская, – и веселый девичий смех звонким колокольчиком залил квартиру.

Жанна была дочерью его лучшего друга Николая. Они были знакомы еще с университета, а потом целых пятнадцать лет работали бок о бок в одной фирме, пока тот не уехал с семьей в Сибирь. Там начинался новый проект, и ему доверили его возглавить. С тех пор они встречались урывками, но постоянно переписывались и по-прежнему дружили, даже отдыхали в прошлом году вместе. И вот теперь, когда Колина дочь Жанна собралась поступать в Московский университет, тот попросил приютить ее на первое время. Абитуриентки народ такой, присмотр за ними непременно нужен, а то, вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, начнет бегать по свиданиям, вырвавшись из-под родительского крыла на долгожданную свободу. Дело известное. У Михаила же была большая четырехкомнатная квартира, жили они в ней сейчас вдвоем с женой (сын с дочкой разъехались до конца лета), и поэтому поселить на месяц дочь друга не составляло никаких хлопот.

– Виктория сейчас на даче. Вернется завтра к вечеру. А у меня дела в городе, да и тебя надо было встретить. Пойдем, покажу твою комнату. Будешь жить в Машиной, она сейчас в летнем лагере.

– Ах, как жаль! Так хотелось с ней увидеться, – сложились в грустный бантик ярко-розовые губки, и от этого она стала еще привлекательней, поймал себя Михаил на такой мысли. Он был в душе художником и умел видеть красоту. Рисование было его хобби, давнее и любимое, он даже имел свою мастерскую, занимавшую весь второй этаж дачи. Красота же проявлялась для него, в первую очередь, в эротике, и Михаил ее очень тонко чувствовал, всегда восхищаясь женственностью. И вот теперь эта буйно расцветающая женственность так резко ударила ему в глаза, заставив просто обалдеть.

– Поступишь– увидишь еще ее. Она тебе привет просила передать, зная, что ты прилетаешь.

– Спа-асибо большое, – сладко потянулась Жанна, зевнув и выгнувшись при этом, словно молодая, довольная жизнью кошечка. Ее грудь красиво выпятилась, и Михаил невольно задержал на ней взгляд. «Черт! – подумал он про себя. – Вот девка-то какая аппетитная выросла у Коляна. Офигеть, и только! Достанется же кому-то такая прелесть».