Так и знала! Альдред специально дал мне возможность подслушать их разговор.
Пришлось кивнуть. Альдред едва заметно усмехнулся.
— Так вот, тебе надо пойти к Виктору и с ним побеседовать.
— На тему? — не поняла я.
— Придумай, ты же умная девочка. Скажи, что он ведет себя глупо, из-за ревности лишая тебя нормальной учебы. Скажи, что ты не его рабыня и выбираешь, с кем и как тебе целоваться, сама. Скажи, что такая якобы учеба бессмысленна, и пользы будет больше, если ты вернешься в деревню.
— Ага, а он и впрямь решит меня отправить в деревню! Может, он не так уж не прав? Может, вам стоит пойти к нему и сказать что-то вроде: «Виктор, я совершил ошибку, я не должен был трогать Оляну. Она моя ученица и вообще хорошая, талантливая, красивая девочка. Я больше не буду. Ну не выгоняй меня с работы!»
Альдред запрокинул голову и рассмеялся:
— Неплохой план, только ты не учитываешь некоторые вещи.
— Какие это, например?
— Ошибок я не совершал. — Мужчина загнул один палец. — Да и врать как-то неудобно. Это насчет «я больше не буду».
— Что?! — Я сделала попытку слезть, но ожидаемо потерпела фиаско. С силой Альдреда мне не тягаться.
— Видишь ли, хорошая, талантливая и красивая девочка, ты развязала то, от чего сама будешь не в восторге. Теперь от тебя не отстанет ни Виктор, ни я.
— Я развязала? Да вы с ума сошли! Это… это уже ни в какие рамки не укладывается! Разбирайтесь между собой сами!
Альдред фыркнул:
— Ты смешно злишься. Видишь ли, я, в отличие от Виктора, играю честно. И поэтому предупреждаю: от тебя сейчас не отстанут. Это уже, знаешь ли, вопрос не только личных предпочтений. Я не люблю, когда мне что-то запрещают, а Виктор не любит, когда его запреты игнорируются.
— А я? Обо мне кто-нибудь подумал? — почти с отчаянием проговорила я.
— А ты сама будешь решать, как быть. Смотри, сумеешь отбиться, молодец.
— Ага, отбиться! Да я даже дернуться не могу!
— Я же не в прямом смысле. — Альдред закатил глаза. — Просто, если хочешь, чтобы я от тебя отстал, придется потрудиться не выдавать того, что чувствуешь.
— И что же это?
Со стороны двери раздался какой-то шум, словно кто-то шел по коридору. Явно кто-то крупный и тяжелый, стук шагов был отчетливо слышен. Альдред не то от неожиданности, не то по какой-то иной причине выпустил меня и сам поднялся.
— Тихо, — шепнул он, делая несколько шагов к двери.
Я отступила. За дверью шаги остановились. И я вздрогнула от стука, такого непривычно громкого в утренней тишине.
— Там есть кто-нибудь? — Голос принадлежал Виктору.
Альдред покачал головой, велев молчать. И его губы снова тронула улыбка, на этот раз какая-то хитрая. Он бесшумно и почти мгновенно преодолел расстояние между нами. Я не успела ни сообразить, чего он хочет, ни среагировать.
Наверное, ему нравилось целоваться в то время, как Виктор стоял за дверью. Скорее всего, Альдред и поцеловал меня именно поэтому. Они, похоже, устроили некое соревнование, призом в котором была я, и мужчине грел душу тот факт, что Виктор и не подозревает, что происходит за запертой дверью.
Мне такое положение дел совсем не нравилось. В первую очередь не нравилось, что волю к сопротивлению я будто бы потеряла. Можно ведь было сделать чертовски много! Можно было закричать, попытаться ударить Альдреда, укусить его, к примеру. А я замерла, прислушиваясь к реакции и, по правде сказать, немного грелась. Пижама от прохладного воздуха комнат, которые ночью не отапливались, не спасала. Против собственной воли я прижалась к Альдреду еще крепче.
Из этого оцепенения меня вывел голос Виктора, и я отскочила, на удивление легко вырвавшись из объятий.
— Ты не видела вчерашние работы? Я оставил их в комнате отдыха, а она заперта.
— Я отнесла их в библиотеку. — Это был голос Камил. — Комнату еще не открывала, у всех сегодня занятия с утра, а девчонок на растопку камина и уборку пока нет. Что-то желаете?
— Нет, — ответил ей Виктор, — спасибо. Просто заработался.
Их голоса затихали. Вероятно, они беседовали, удаляясь от комнаты. Какое счастье, что Виктор не додумался сюда заглянуть!
— Я же говорил, тебе будет сложно, — сказал Альдред, снова приближаясь.
Я отступила, на этот раз с твердым намерением не дать к себе прикоснуться.
— Диван, — сказал Альдред, как-то совсем уж странно ухмыляясь.
— Не дождетесь! — по-своему я истолковала эту фразу.
— Диван, — повторил Альдред.
— Да идите… Ой!
Пятясь, я не заметила диван, стоявший на пути. Споткнулась, перелетела через низкую спинку и оказалась где-то под столом.
— Я же говорил — диван, — равнодушно прокомментировал мой кульбит мужчина.
Война — значит, война! Так я решила, выбираясь из-под стола. Альдред надо мной откровенно издевался. Сменил тактику, выходит. Перешел от оскорблений к издевкам. Ладно, я тоже…
— Сеславия! О, прекрасная Сеславия! — нарушил мои мысли вопль поклонника под окном.
Хорошо хоть не мой поклонник.
— Это еще что? — Альдред нахмурился. — Почему посторонний на территории замка?
— Вы у меня спрашиваете? — резонно возразила я.
— Иди к себе, — словно ничего и не было, бросил Альдред. — Я разберусь.
Да, прости, Сеславия, не успели мы твоего поклонника спрятать. Теперь Альдред сдерет шкуру и с него, и с того, кто его на территорию замка пропустил, и с нас всех. Для профилактики. А мне почему-то больше всего хочется доспать, глаза слипаются. И думать как-то неохота, хотя надо бы все осмыслить и выбрать тактику поведения.
Если Альдред и Виктор и впрямь устроили разборки между собой с привлечением меня, то хоть в деревню обратно уезжай!
— Оляна! — взвизгнула Сеславия, когда я проходила мимо. — Ты почему не выпроводила его? Я же просила!
— Ну, извини, — буркнула я и почти не сопротивлялась, когда меня втянули в комнату.
Была там и Дарька. Она сонно рассматривала себя в зеркало и вяло причесывалась.
— Я едва успела его утащить, — подтвердила Дарька. — Альдред вышел, как всегда, злой.
— Ему я и попалась.
Раз не дают доспать у себя, досплю у Сеславии. И заодно послушаю, кем же был этот наш утренний певец. Неважный, к слову.
— Ты обещала рассказать, — напомнила я.
— А ты — увести его. Так что ничего я не буду рассказывать, раз уж ты…
— Мне тоже интересно, — безмятежно отозвалась Дарька. — Рассказывай, откуда он на нашу голову взялся. И ведь вернется! Сам сказал, что вернется.