— Знаете, — мрачно сказала я, — ваш сын схлопотал стрелу в плечо. Ваша помощь не помешает.
— Там Гаерт, он присмотрит за ним. Мое присутствие совершенно излишне, ибо оставаться хладнокровной, когда страдает сын, ни одна мать не может. Я могу пригодиться тебе.
— Мне? — Я хмыкнула. — Это как же?
— Ты наверняка хочешь искупаться и привести себя в порядок. — Женщина пожала плечами. — Позволь мне тебе помочь. Не волнуйся, я не враг. Да ты и сама чувствуешь, что я не могу ничего тебе сделать. Я просто помогу справиться с колтуном на голове и надеть нормальное платье.
— У меня нет нормального платья, — сказала я.
На лице Хелен появилась улыбка.
— Ты выбрала правильную комнату. Альдред надеялся переселить тебя сюда, когда подействует их средство.
И тут же она поправилась:
— Если подействует. Платья здесь есть.
— Да, им не впервой подбирать мне одежду.
Это замечание Хелен оставила без внимания.
— Я наберу для тебя горячей воды. Залезай и отдыхай, пока приготовлю платье.
Я с удовольствием погрузилась в ароматную и горячую воду, скрытую за пушистой белоснежной пеной. В замке отца такой роскоши, конечно, не было. Бортик в том месте, где должна была быть голова, оказался мягким и удобным. И если бы мне был необходим сон, я непременно уснула бы. А так просто наслаждалась недоступными ранее женскими радостями.
Хелен поставила рядом стойку, где рядами стояли разные пузырьки. Я взяла один, но надписей никаких не было. По запаху он напоминал что-то цветочное, свежее. В принципе вкусно.
На голову мне полилась теплая вода. И, как в детстве, я зажмурилась, пока мне намыливали волосы, пока смывали, мазали разными бальзамами и маслами. Потом женщина принялась расчесывать отросшие за два года пряди.
— Лучше, правда?
— Ага, — вздохнула я. — По крайней мере, после нескольких дней исключительно холодного душа. Или недель?
— Холодная вода прочищает разум, — сказала Хелен. — Альдред думал, так будет проще вернуть тебе человечность.
— Слушайте, ну я же не нечисть.
— Вижу, но мы думали иначе. Не было ни единого шанса, что ты сохранила личность. Как у тебя это получилось?
— Долгая история. Вернее, получилось-то просто: я знала, что от меня требуется, и поскорее изобразила нужный результат. И отец оставил попытки превратить меня в полноценную никту. А дальше действительно долгая история, и она не для вас, простите.
— Ничего. Я удивлена, Оляна. Ты такая молодая, а уже ведешь такие игры.
— Жизнь и не такое заставляет делать.
Мать Альдреда расчесывала волосы медленно и аккуратно. Я такой любовью к шевелюре не отличалась и обычно обходилась обычной щеткой. В последние же дни мне и гребешка не дали, так что представляю, какой там колтун. Надо бы умыться.
И тут у меня вырвался вопрос, задавать который я не собиралась в силу гордости и какой-то детской обиды:
— Он правда женат?
Хелен вздохнула. Теплый поток воздуха обдал мою многострадальную голову, и волосы вмиг стали сухими. Я растерянно потрогала кончики — мягкие, вкусно пахнущие, золотистые.
В зеркале напротив отражалась я. Смешная, с красивыми золотыми волосами, исцарапанными плечами и руками, ногами в синяках, абсолютно черными глазами и нет-нет, да просвечивающими через тонкую кожу венами, по которым бежала черная кровь. Красотка, что и говорить.
— Это важно для тебя? — спросила Хелен.
— Вы издеваетесь? — Я сказала это резче, чем собиралась.
— Извини. Да, формально Альдред женат.
Она подала мне полотенце, и я вылезла из воды, закутавшись с ног до головы.
— Оляна, ты должна знать Виктора. Он потребовал, чтобы Альдред женился, и Альдред женился. Взял какую-то молодую девушку, он ее видел всего два раза.
— На свадьбе и в брачную ночь?
Хелен улыбнулась.
— На подписании бумаг и на свадьбе. Брачной ночи у них не вышло, хотя отец Альдреда и требовал у него наследника. Гаерт дал знать, что все готово для твоего похищения, и Альдред сорвался сюда. Но не думаю, что он стал бы с ней спать. Ей вроде семнадцать, и это противоречит законам Тригора. Придется подрасти.
— А, очень удобно, — холодно произнесла я. — Пока жена растет, он спит со мной.
Женщина покачала головой.
В гостиной Хелен помогла мне переодеться в простое, но удобное темно-зеленое платье. Оно, конечно, было длинным и вдобавок имело жесткий корсет, но все же лучше, чем одежда, в которой я приехала в замок. И вообще, в этом платье я казалась непривычно взрослой. Даже красивой, насколько вообще красивой может быть никта.
— Оляна, Альдред был огорчен твоим исчезновением. Ему было все равно, жениться или еще что. Сейчас не время для разборок с бумагами, но если ты захочешь, он пообещает развестись.
— Ага, — пробормотала я, чтобы закончить этот разговор.
Хелен видела, что не убедила меня, но не стала возражать.
— Как насчет вина и чего-нибудь вкусного? Знаю, пища тебе не требуется, но ведь никто не отменял радость от вкусного десерта, верно?
Альдред пролежал в постели дня три, причем большую часть времени спал из-за зелья Гаерта, нейтрализовавшего яд. Все это время я провела в тех покоях, что изначально планировались для моего проживания. Читала, записывала мысли, приходящие по поводу отца и всего происходящего. Иногда выбиралась, чтобы поужинать с Хелен, которая оказалась приятным собеседником и умной женщиной. Не считая тех моментов, когда она начинала говорить о сыне.
Вообще у меня сложилось такое ощущение, что она возвела меня в разряд не то племяшки, не то невестки и усиленно «очеловечивала». Не хотелось разочаровывать добрую женщину, поэтому я даже иногда улыбалась. А иной раз и сама верила в то, что просто живу в замке и жду чего-то. Вот только чего — непонятно.
Когда ждать надоело, я направилась к Альдреду.
Он, как оказалось, читал. Сидел, опершись на спинку кровати, и читал огромную книгу в черном кожаном переплете. Плечо было перевязано, но никаких иных признаков тяжелой болезни я не увидела.
— Зашла наконец-то, — хмыкнул он, не отрываясь от чтения. — Я думал, будешь прятаться вечно.
— Я не пряталась. Я отдыхала. Тебя в последнее время слишком много вокруг меня.
— У Оляны появился язык. А ты им только говорить умеешь?
— А у тебя только в этом направлении мысли движутся?
Мы обменялись красноречивыми взглядами.
— Когда ты рядом — да, — усмехнулся Альдред. — Рука так и тянется выпороть, как вспомню, сколько времени ты водила нас за нос.