Глаза ее, правда, увидел лишь два раза. Первый – когда вошел, а второй – перед расставанием, когда она благодарила за подарок. Не меня, конечно, Воротынского. А может, и хорошо, что не смотрела, потому что мне и мимолетного выше крыши. В душе так полыхнуло – мочи нет. Через пару минут, не раньше, я только стал приходить в себя, да и то с превеликим трудом, а она опять глядь-глядь на меня, и вновь я в жару и в бреду.
Что-что? Нет, я не оговорился. Именно через пару минут. А вы думали, я виделся с ней час или хотя бы полчаса? Если бы. Пришел, отдал и свободен, парень. Чего тебе еще надо? Все равно не по твоим зубам девка. Она ж – понимать надо – царская невеста. А ты хоть и имеешь знатный титул, да чина у тебя нет, хоть и крест православный на груди, но все одно – иноземец. И что молод тоже скорее в минус, чем в плюс – еще засмущаешь нашу красавицу, которая по глупости и молодости не понимает своего счастья. Нет уж, хорошего понемножку.
А я-то, дурачок, о кренделях небесных размечтался. Думал, встречусь, перстенек покажу, напомню о себе, а потом все-все ей скажу, без утайки. Разом бухну, и будь что будет. Страшновато немного, но ничего, я отчаянный. К тому же я ей тоже приглянулся – она сама об этом намекнула при первой встрече. Ну пускай не так, как она мне, но оно и понятно – я человек, а она – ангел.
Словом, хорошо бы все получилось, но не зря в сказках красавиц всегда охранял дракон. Народ, оказывается, просто так ничего не сочиняет. Он все сюжеты черпает из жизни, и я в этом убедился воочию. Вот она, красавица, а вот тебе и дракон. Он же цербер. Он же кощей, который пусть не над златом, но над чином чахнет, все о боярской шапке мечтает. Царь ведь первым делом папашу жены милостями осыпает. Тут же. Прямо на свадьбе. Братьев, если они имеются, в окольничие, а тестя непременно боярином.
Сказал бы я ему, да ведь все равно не поймет, как ни втолковывай, что счастье не в титулах. Даже и слушать не станет, потому что это – его мечта. Кривобокая, косорукая, но мечта, а потому разубеждать бесполезно.
«Эх, Карлсон, не в пирогах счастье», – грустно сказал Малыш. «Вот чудак! А в чем же еще?» – удивился тот.
Так и тут. Нет, республиканское правление, конечно, имеет свои минусы, и предостаточно, но есть у него и существенный плюс – отсутствие каких бы то ни было титулов. Хотя нет, что это я. Если разобраться, то они и там имеются, просто именуются иначе, а так те же яйца, только в профиль. Вот с такими грустными мыслями я и бродил по терему который день кряду, размышляя, плюнуть на все и уехать или все-таки немного обождать.
Правда, кое-чего за время пребывания у Долгорукого мне добиться удалось. Княгиню, во всяком случае, я успел обаять. Уже на третий день Анастасия Владимировна во мне души не чаяла, да и сам князь мягчел на глазах, особенно когда выяснил, в каких солидных чинах пребывает фрязин – первый помощник Воротынского по выполнению особого государева поручения, и заручился моим обещанием подсобить в столь деликатном дельце, как назначение его юного сынишки Александра на какую-нибудь должностишку при царском дворе. Очень уж Андрей Тимофеевич беспокоился за своего наследника. Честно говоря, обещая это, пришлось несколько превысить свои полномочия, но, учитывая, что Воротынский сейчас без меня никуда, я надеялся, что в таком пустяке князь Михайла Иванович навряд ли откажет.
На мой взгляд, и самого будущего тестя надо переводить из этих мест, граничащих с Речью Посполитой, – уж очень они опасные. Сейчас еще ничего, тихо, а вот лет девять назад, особенно под Невелем, который не столь уж и далеко, всего в полусотне верст к югу, полыхали такие бои – мама не горюй.
Словом, плюсы в моем пребывании в Бирючах имелись, и немалые. Если бы удалось еще разик увидеться с Машей – совсем хорошо, но встреча не выходила никаким боком, как я ни ломал голову, по полночи размышляя, что бы эдакое предпринять. Хоть ты тресни, ни черта не выдумывалось. Получалось, надо собираться в обратный путь, как бы мне ни хотелось подольше побыть подле моей ненаглядной.
В ту ночь я заснул только после того, как прослушал три арии полуночных петухов, решив объявить наутро о своем отъезде, окончательно поставив крест на фантастических планах относительно свидания с Машей. Но выспаться не получилось.
– Боя-яри-и-ин, – заговорщическим шепотом подвывал кто-то над самым ухом.
Глаза открыл – Тимоха. И еще улыбается, зараза. И чего ему в такую рань от меня понадобилось – подождать не мог? Вон и не рассвело даже, так какого рожна?! Сапогом бы кинуть, так ведь нагибаться нужно, а мне лень. Да и не дело это. Командовать – да, но слуга не раб, и унижать человека не в моих правилах.
– Увы, но я не боярин, – мрачно ответил я и повернулся на другой бок, авось удастся заснуть. Хотя какое там.
Снова завывание:
– Боя-яри-и-ин.
Вздохнул я и понял – не отстанет. Да и интересно стало. Не будит он меня обычно – наоборот, сон стережет. Иной раз так подьячих отругает, которым понадобилось выяснить чего-то по работе, – о-го-го. Один раз даже Воротынскому дорогу заслонил, не побоялся. Правда, тот его все равно отодвинул, но ведь заслонил, а тут вдруг…
– Ну что там у нас? – бормочу я сонно. – Ливонцы на Псков напали?
– Не-а.
– Тогда Псков на ливонцев.
– Сызнова ты промахнулся, боярин. Тут дела поважнее будут, – шепчет он, воровато оглядываясь на входную дверь.
Совсем интересно. Что же это для моего Тимохи оказалось важнее военных дел? А я-то, признаться, считал, что для него это самое главное.
– Со свиданьицем тебя, боярин, – наконец не выдерживает он и стоит скаля зубы. Доволен, шельмец.
Сон как рукой сняло.
Оказывается, Тимоха даром времени не терял. Парень видный, да и одежонку я ему справил к поездке – не каждый сын боярский такое нашивает. Нагляделся я на тех, что из захудалых. Одно хорошо – сапоги без дыр да заплат на кафтанах нет, зато ношеное-переношеное. Про таких тут говорят, что у них на столе пироги без начинки, а на ногах сапоги без починки. У моего Тимохи все только что из магазина, то есть с базара. И крепкое, и удобное, и с узорами. Да и сам он преобразился – грудь вперед, голова назад, в смысле откинута. Даже спесь пришлось сбивать. Намекнул я насчет избы, которая не красна углами, а красна пирогами. Мол, главное, что внутри, а дурака как ни одевай, дураком и останется. Поначалу немного обиделся, но потом понял как надо.
В дороге-то ему особо хвалиться было не перед кем – мы заезжали в села только переночевать, а с утра в путь. Все набегами да урывками. В ту же Тверь еле-еле поспели засветло. Да и дальше точно так же, не до привалов – спешил я очень. Зато здесь, на подворье у Долгорукого, он разошелся не на шутку. Нос не задирал – помнил про мои наставления, но от этого дворовые девки меньше глядеть на него не стали. Скорее, наоборот.
А чернявая, что ходила в ближних подружках у моей Маши, как его увидела, так сразу и влюбилась. По уши втрескалась. Ну и азарт еще свою роль сыграл. Ей и тут захотелось первой оказаться. Опять же обязанностей у дворни хоть и хватает, но при желании время на шуры-муры сыскать можно всегда. Да и надзора настоящего нет, не стоит за спиной суровый дракон, в смысле родимый батюшка, так чего ж не повертеть подолом, чай, однова живем, а то потом и вспомнить будет нечего.