Опий…
Очевидно, этот лекарь все же умудрился влить в него определенную дозу. Впрочем, как можно злиться на человека, подарившего ему такой замечательный сон, воспоминание о котором и сейчас будоражит его кровь?..
– Но как я сюда попал?
– В карете, – ответил Экерли без какой-либо иронии в голосе. – Не желаете ли принять ванну?
– Разумеется…
Пока Экерли расхаживал по комнате, Колин продолжал размышлять. Но как он, черт возьми, оказался в карете? Наверное, он пребывал в сомнамбулическом состоянии, раз уж не заметил, как покинул дом герцогини.
Вскоре Экерли раздел его и препроводил в ванну.
– Помыть вам голову, капитан Берри?
До чего же это раздражало – его купают, как маленького… Но что он мог поделать?
– Действуй, – коротко ответил Колин.
И закрыл глаза, между тем как Экерли стянул с него повязку и стал лить ему на волосы жидкое мыло.
Через несколько минут ординарец вернул повязку на его мокрое лицо и вручил ему зубную щетку. Колин воспользовался ею и отдал обратно.
– Положи полотенце и белье на кровать и можешь идти, – сказал он.
Дальше так продолжаться не могло. Нельзя допускать, чтобы другой мужчина мыл его телеса.
Как только дверь закрылась, Колин протянул руку и стал нащупывать пузырек с жидким мылом. Он едва не опрокинул его, но успел вовремя подхватить и, налив немного в левую ладонь, стал намыливать правую руку. Все его тело чуть ли не мурлыкало от ощущения какой-то приподнятости, чего он не испытывал уже несколько месяцев. А возможно, и целый год. Даже головная боль прошла. И все это, конечно, благодаря сновидению.
Натирая грудь, Колин анализировал свое состояние. Да, на этот раз он сполна получил то, чего хотел. Он наконец-то овладел Грейс, пусть даже и во сне.
Войдя в дом герцогини, он сразу же понял, что Грейс находится в холле. Он буквально учуял ее. Она предпочитала мыло с запахом лимона и вербены, и именно этот аромат витал в воздухе.
И Колин уже собирался поприветствовать ее, однако послышалось шарканье ног и вслед за тем учтивый голос этого чертова Макиндера, шагнувшего ему навстречу. Слова шотландца были для него подобны ушату холодной воды, напоминанием о том, что Грейс помолвлена и собирается замуж за этого человека.
Поэтому он и не бросился к ней, нацепив на себя маску холодной вежливости, хотя его грудь чуть ли не разрывалась от боли. Где-то в глубине души у него оставалась надежда, что Лили солгала и в действительности Грейс не была обручена с Макиндером.
Но оказалось, что это так, да и могло ли быть иначе? Ведь Колин сам просил руки Лили.
Колин скользнул ладонью к своему паху и слегка оцепенел. Черт возьми… А ведь у него была отнюдь не юношеская поллюция. Потому что он прекрасно знал, как ощущается на ощупь его орган после многократных фрикций.
Но это невозможно…
Однако отрицать очевидное было нельзя. Вероятно, он выплеснул семя прямо в карете, в спящем состоянии, и мысль об этом вызвала некоторое смущение. Похоже, он сходит с ума. Колин совершенно не помнил, как велел заложить экипаж, как усаживался в него, как расстегивал и застегивал бриджи и как в опийном забытьи удовлетворял себя.
Слава богу, в карете не было Экерли. Или же тот присутствовал? Колина обожгло чувство стыда.
Ему пришлось немало вынести с тех пор, как корабельный врач заставил его носить повязку… Пригрозив окончательной слепотой, если хотя бы единственный лучик упадет на его глаза в течение ближайших полутора месяцев. Хотя, возможно, даже это не поможет восстановить зрение.
И вот с того дня Экерли водил его в туалет, раздевал и одевал, помогал мыться… Однако в нынешней ситуации все эти унизительные обстоятельства казались сущей мелочью. Черт возьми, оставалось только надеяться, что Колин не выставил себя полным дураком.
Колин припомнил, какова была интонация ординарца во время их недавнего разговора – тот был простым парнем, и если бы стал свидетелем того, как его господин мастурбирует, это наверняка отразилось бы в голосе.
Но нет, Экерли вроде бы оставался таким же спокойным и индифферентным, как всегда. Так что скорее всего Колин находился в карете один. Да конечно, герцогиня наверняка предоставила и второй экипаж – для ординарца и багажа. Это в ее манере.
Колин закончил мытье, ощущая приподнятость во всем теле. Похоже, он совершенно напрасно так долго воздерживался от контактов с женщинами. И не помогал себе разрядиться вручную.
Ну да ладно… Зато сейчас он чувствует себя почти что счастливым.
Колин осторожно выбрался из ванны, прошел к кровати и нащупал полотенце, оставленное ординарцем. Пять минут спустя он был полностью одет. Экерли не возвращался, но Колину было уже невтерпеж сидеть сиднем в этой комнате. Наверное, на него так действовал воздух родной Англии. Ему хотелось выйти наружу и прогуляться, пусть даже его будет водить из стороны в сторону, словно пьяную корову.
Возможно, кто-нибудь из попавшихся навстречу проводит его на конюшню. Колин с детства мечтал произвести впечатление на своего приемного отца блестящей флотской карьерой и никогда не обращал особого внимания на лошадей. Однако в последние годы, будучи на берегу, стал проводить немало времени в конюшнях.
В прикосновении лошадиного носа, в том, как эти животные спокойно жуют сено, в терпком запахе стойла было нечто такое, что помогало отбросить тяжкие воспоминания туда, где им и надлежало оставаться. В прошлое…
Колин медленно спустился по узкой деревянной лестнице, держась одной рукой за перила, а ладонью другой скользя по стене. Оказавшись внизу, он ощутил перед собой пустое пространство – вероятно, длинный коридор, ведущий наружу, поскольку его лица коснулось дуновение ветра. Еще он услышал гул голосов и уловил хмельной запах эля. Должно быть, где-то рядом находился питейный зал.
Колин хотел уже двинуться к выходу на двор, когда в коридоре послышалась чья-то тяжелая поступь. На пару секунд вошедший остановился, после чего, ускорив шаг, приблизился к нему.
– Мое почтение, капитан Берри. Меня зовут Топпер, я содержатель этого постоялого двора. Вы, должно быть, проголодались?
– Добрый день, мистер Топпер, – отозвался Колин. – Вы не могли бы направить ко мне моего ординарца? Как видите, на данный момент я испытываю некоторые затруднения при самостоятельном передвижении.
– Я как раз собирался вам кое о чем сообщить, – с ноткой скорби в голосе проговорил трактирщик. – Минут двадцать назад служанка вашей жены упала и, похоже, сломала руку. Мы отправили несчастную девушку вместе с вашим ординарцем в Андовер, к доктору Стритену – он единственный костоправ в наших краях. До Андовера довольно далеко, так что им придется там заночевать.
– Моя жена?.. – удивленно произнес Колин.