— Я расскажу вам все, что знаю. Бран пришел к нам около месяца назад. Он был своеобразным человеком, тонко чувствовал мир, но никогда не жаловался. Поначалу я не понимал, что привело его сюда. Он мало рассказывал о себе и иногда кричал во сне. Видимо, что-то в его прошлой жизни не давало ему спокойно спать, но он точно не был болен. У нас есть традиция. Мы собираемся раз в неделю, в выходной день, чтобы обсудить то, что тревожит каждого больше всего. Бран никогда не делился. Вместо этого часто рассказывал какие-то истории походной жизни или описывал приключения выдуманного персонажа. Всем нравилось слушать. Однажды я посоветовал ему написать книгу, — Бретт заулыбался. — Он ко всем относился одинаково хорошо, часто помогал на кухне и с некоторыми… тяжелыми послушниками. Поэтому мне казалось, что однажды все произойдет само собой, он скажет нам, что случилось, и освободится от своей ноши. Но этому так и не суждено было сбыться…
Сведения о внутреннем мире Геррке были увлекательными, но уже не актуальными. Видимо, Эйрик подумал о том же.
— Кто нашел его мертвым? — задавая вопрос, он неотрывно следил за тем, как я записываю слова настоятеля, будто хотел убедиться, что я ничего не пропустила. Это я-то?
— Один из моих помощников, Гверн. Я пошлю за ним.
— У вас есть помощник?
— Разумеется. И не один. Сейчас у нас живет более тридцати скорбных разумом. За ними нужен постоянный присмотр, а самому мне не справиться.
— Мне показалось, у вас здесь довольно спокойно.
— Это верно. Но такое бывает нечасто. После того, что случилось, я отправил всех по комнатам во избежание… инцидентов. Остались только мои помощники. Их можно отличить по коричневым рясам. Больные ходят в серых. Некоторые из них очень привязались к Брану, и я не знаю, как им все объяснить. Скорее всего, скажу, что его забрали родные. У него ведь есть родственники?
— Боюсь, что нет. Труп лучше уничтожить. Ну, или то, что от него осталось.
По правде говоря, я не знала, была ли у Геррке семья. Но если кто-то узнает о том, что живые люди превращаются в мумии, начнется паника.
Эйрик согласно кивнул и продолжил задавать вопросы:
— Что было накануне смерти Брана? Было ли в его поведении что-то странное? Он общался с кем-то?
— Нет, все было как обычно. Вчера целый день занимался хозяйственными делами, а после ужина ушел в свою комнату. Он всегда так делал, кроме тех дней, когда мы собирались вместе для разговора.
— У него были друзья среди ваших помощников или больных?
— Говорю же, он общался со всеми понемногу, никого не выделял.
— У вас в монастыре часто бывают посетители?
— Да, мы ведь местная достопримечательность. Люди приходят сюда, чтобы полюбоваться красотой хребтов и получить ответы на свои вопросы. Многие покупают поделки наших послушников на память. Кстати, встречаются очень достойные работы. На эти деньги мы и живем. Ну еще, конечно, чем сами богаты, — Бретт указал в сторону стройных грядок, над которыми корпели монахи, и хлева.
Я по инерции законспектировала наличие огорода и домашнего скота. Вычеркнула. Эйрик шепнул, что пусть остается, мол, лишние сведения всегда лучше, чем их нехватка.
— А вчера кто-нибудь заходил?
— Да. Семейная пара с тремя детьми, но они быстро ушли. Дети испугались немого послушника, когда тот попытался с ними заговорить. Приходил мужчина, местный, из Бедаха. Он заглядывает к нам каждую неделю, чтобы посоветоваться о своем браке. Несколько воинов искали ночлега, но так и не остались, узнав, что до города несколько часов езды. Один гость отужинал с нами. Потом ему стало плохо после посещения галереи, и пришлось постелить ему в одной из комнат.
— Что значит — стало плохо от галереи? — недоумевала я.
— Это выставка работ наших послушников. Восприимчивым людям иногда становится не по себе. Маги называют таких сенсорами. Я же считаю, что это просто излишняя впечатлительность и перепад высот. Здесь, в горах, не все чувствуют себя хорошо в первый же день. Чтобы привыкнуть, некоторым требуется время. Правда, в большинстве случаев это проявляется просто усталостью.
— А что было с этим?
— Его постоянно рвало. Я знаю, о чем вы подумали, но он не мог убить Брана. С ним в комнате все время находился мой помощник, менял тазы и носил воду.
— Где он сейчас?
— Кто? Помощник или наш гость?
— Оба.
— Кун работает на огородах, а пришлый покинул монастырь утром, как только ему полегчало.
В столовой повисло молчание. Я прокручивала в голове теорию, что этим гостем был Фейт. Тошнота и головокружение — признаки магического истощения. Еще бы он не истощился, если накануне существо создало с его помощью мощнейшую воронку для убийства восемнадцати человек. Другое дело — почему он не обессилел сразу, а свалился только через сутки? И вообще, с чего бы ограничился одним Браном, если мог таким же способом порешить весь монастырь? В общем, все это пока притянуто за уши. Вполне вероятно, что этот гость не имеет никакого отношения к убийству. Но Геррке мертв, а значит, Фейт все же приложил здесь лапу.
Эйрик поднялся из-за стола, чем прервал мои размышления.
— Хорошо. Давайте сначала посмотрим на труп, а потом можно пообщаться с вашими помощниками… Гверном и Куном.
Как только мы вошли в комнату усопшего, я засияла, как карбункул на венце Правителя. Тело Геррке лежало на кровати, а от него в разные стороны расползались сгустки энергии. Они излучали яркий насыщенный свет и периодически вспыхивали.
— Идиот! Какой же идиот! — простонала я, не в силах поверить в увиденное. Настоятель посмотрел на меня так, будто я только что съела его собаку.
— Убийца — идиот, — пояснил за меня начальник тайной службы. — Ждите в столовой, а мы пока здесь сами осмотримся.
Когда мы ехали в монастырь, я ожидала увидеть ту же картину, что и в борделе. Но труп выглядел обыкновенно. Мужчина средних лет лежал на спине и выглядел спящим. Смерть наступила во сне и выглядела вполне естественно, если бы не едва заметное потемнение ауры в области сердца. Слепящий свет мешал рассмотреть другие детали, поэтому я перешла на обычное зрение и надела перчатки. Судя по степени окоченения, Геррке умер почти сутки назад. Трупные пятна, бледнеющие при надавливании, говорили о том же. Эйрик подал нож, и я взрезала рубаху. Отток крови от спины и ягодиц свидетельствовал, что мужчину не переворачивали после смерти. Я задумалась.
— Так в чем дело-то? — не выдержал Эйрик.
— Фейт хотел выдать убийство за сердечный приступ. С монахами этот фокус удался, но он оставил следы воздействия на ауре Геррке. Наверное, просто не думал, что кто-то будет расследовать это дело. Или чувствовал себя слишком паршиво, чтобы замести следы.
— Думаете, Фейтворд и был тем тошнотиком, которого ночью откачивал помощник Бретта?