– Я… да.
– Так вот, «после» уже началось, Лин. Сегодня. Ты не в силах вернуться домой. Я не желаю возвращаться домой. Вопрос в другом: ты со мной или без меня?
Глупец, я не понимал, что она мне говорит, но сообразил это только позже. Вдобавок я не знал ни о принятых ею решениях, ни о том, почему она мне это говорит.
Секунды пролетали пыльцой на ветру. В них было все. В них не было ничего.
– Лиза умерла, – сказал я. – Лиза умерла совсем недавно…
– Она бы… – Карла осеклась, снова рассмеялась и посмотрела на меня несчастными глазами. – О господи, да я тебя… уговариваю… со мной сбежать?!
– Ну, вообще-то, я…
– Иди к черту!
– Меня-то зачем посылать?
Она быстро ступила на обочину и махнула такси.
– Карла, погоди!
Она села в машину и уехала.
Я вскочил на мотоцикл, не разбирая дороги бросился вслед за такси и до самой гостиницы накручивал круги вокруг машины, стараясь привлечь внимание Карлы, но она не удостоила меня взглядом.
Я остановился. Карла отпустила такси, поднялась по широким ступеням к дверям гостиницы и исчезла в вестибюле. Я оставил ей записку у консьержа, отъехал от величественного здания «Таджа», что гордым галеоном высилось в безбрежном океане машин, и занялся расспросами о Конкэнноне. Я беседовал с людьми в игорных заведениях и в опиумных притонах, в барах и дешевых забегаловках на окраинах, в лотерейных киосках и мелких лавчонках, где приторговывали гашишем. Узнал я немного, но в округе поговаривали, что Конкэннон барыжит героином от Компании Скорпионов, которую ни разу не назвали бандой, – за «скорпионами» прочно закрепился статус настоящей мафиозной организации.
Мне следовало отчитаться перед Санджаем – по предварительной договоренности я должен был явиться к нему в два часа пополудни на следующий день после возвращения из Шри-Ланки. Разумеется, Санджай будет в дурном расположении духа из-за того, что я не появился раньше. Впрочем, после смерти его приятеля Салмана в хорошем настроении Санджай не бывал.
На стоянке у Института имени Кишинчанда Челларама я вручил сторожу сотню рупий и попросил его не подпускать к моему байку опасных типов.
– Студенты вообще типы опасные, – ответил сторож на хинди. – Никогда не знаешь, что учудят.
– Вообще-то, я про более опасных типов.
– Ага, – подмигнул мне сторож.
Я прошел полквартала до особняка Санджая и нажал кнопку дверного звонка. Дверь открыл вооруженный афганский охранник и, узнав меня, провел в дом.
Санджай, в пижаме и темно-синем халате с вышитой монограммой на кармане, принял меня в столовой. За окнами влажно зеленел запущенный сад, окруженный высокими стенами. Еды на столе хватило бы на трех голодных здоровяков, но Санджай сидел в одиночестве, прихлебывал чай, курил сигарету и при виде меня не сделал попытки привстать с единственного стула в комнате.
– Славно дельце провернул, – сказал он, оглядев меня с головы до ног. – Впрочем, на тебя всегда можно положиться. Деньги тебе передадут. Все твои вещи из паспортного цеха собрали, вон они, в красном чемоданчике у двери. Остается только попрощаться. Так что прощай.
– В чем заключался мой прокол? Почему меня отозвали раньше времени?
Он затушил сигарету в пепельнице, отхлебнул чая, осторожно опустил чашку на блюдце и откинулся на спинку стула.
– Знаешь, почему я рад с тобой попрощаться, Лин?
– Потому что считаешь, что я заслуживаю лучшего?
Он засмеялся. За долгие годы нашего знакомства я не слышал у него такого смеха, – наверное, этот смех Санджай приберегал для прощаний. Смех оборвался.
– Потому что ты никогда не умел и уже не научишься работать в команде, – хмуро ответил он. – Ты белая ворона. Погляди, все остальные объединились или их объединили, а ты сам по себе, никому не подотчетен. Ты ничей, а потому здесь тебе делать нечего.
– Ты человека в аэропорту ко мне подослал, потому что Лиза умерла?
– Повторяю, ты не умеешь работать в команде. Ты непредсказуем. Между прочим, она умерла, когда ты был в Мадрасе.
– А ты когда об этом узнал?
– Через пять минут после того, как об этом узнала полиция. Не имело смысла прерывать важное задание.
– Через пять минут?
– Ты же телефоном не пользуешься, так что вряд ли узнал бы о случившемся. Я принял решение тебе об этом не сообщать и обеспечить прикрытие на каждом этапе.
– Ты принял решение?
– Да. Если ты недоволен, то убирайся, я тебя не задерживаю.
– Почему ты не известил меня о смерти Лизы?
– Ты сделал свой выбор, не желая знакомить ее с нами. Мы с ней ни разу не встречались, хотя знаем матерей, сестер и жен всех наших людей.
Я негодующе смотрел на него, с трудом сдерживаясь, чтобы не накинуться с кулаками. Сердце колотилось, как барабаны в джунглях. Похоже, предводители и вожди, не ощущая мимолетного присутствия Смерти, не так уж и редко переживают смертельно опасные мгновения.
– Ты все еще под моей защитой, хоть и ненадолго, – продолжил Санджай. – Моя репутация пошатнется, если наши бывшие сотрудники начнут умирать в первые недели после ухода со службы. Помни, счетчик включен. Не испытывай моего терпения, не то срок сократится. А теперь убирайся, дай позавтракать.
Я направился к дверям, но у самого порога Санджай меня окликнул. Такие, как он, всегда стремятся оставить за собой последнее слово, даже когда оно уже произнесено.
– Мои соболезнования, – сказал он. – Печально, конечно. Родители наверняка расстроены. Смотри не принимай никаких скоропалительных решений. Попадешь в передрягу – Компания тебе на выручку не придет.
Я вышел из особняка и направил мотоцикл к съестным рядам на мысе Нариман-Пойнт, где обычно обедали служащие. Гнев не отпускал. Вдобавок меня терзал голод. Я нашел местечко в толпе, подкрепился пряными горячими бутербродами с яйцом, картошкой и овощами, выпил бутылку молока.
В последнее время я ел мало, недосыпал, а надо было привести себя в форму. На улицах южных районов города вскоре станет известно, что я ушел из Компании. До сих пор со мной не связывались, зная, что я человек Санджая, но теперь, когда выяснится, что я одинокий волк, свора начнет хватать меня за пятки.
Быстрая езда остудила горячую голову, и я решил заехать в спортзал на острове Ворли, в бывшем фабричном районе. Здания текстильных мануфактур превратили в парикмахерские и фитнес-центры. Вышедший на покой гангстер по прозвищу Команч, один из людей Санджая, открыл здесь спортзал.
Команч был надежным другом и смельчаком; мы с ним вместе пару раз принимали участие в стычках с враждующими бандами, где оба получили ножевые ранения. Такое не забывается. В его спортзал допускались не только люди Санджая, но и полицейские, при условии, что никто не задевал честь Компании.