Эмиль мотнул головой Вадиму – и первым вышел на дорогу, махнул рукой, крикнул:
– Эй, притормози!
В общем, ничего пугающего в его облике не было – штык-нож он заранее спрятал в обширный боковой карман и застегнул его на пуговицу. Мужичонка, кажется, ничуть не удивившись, натянул вожжи:
– Стый, холера!
Лошаденка флегматично остановилась, повесила голову.
– Здорово, – сказал Эмиль.
– Коли не шутишь… – охотно отозвался мужичонка. – Стой-стой, где-то я тебя видел… Семенов свояк?
– Да нет, – сказал Эмиль терпеливо. – Раньше вроде бы не встречались… Мы геологи, заблудились немного.
– А чего тут блудить? – на конопатой физиономии мужика изобразилось крайнее удивление. – Не джунгли. Вон там – Парнуха, там – Чебаки… Вы где стоите?
– В Чебаках, – сказал Эмиль.
– Так вам что, туда надо?
– Не совсем. Нам бы до города добраться.
– До какого?
– Ну… – Эмиль неопределенным жестом показал в пространство… – Как он называется-то… Совсем забыл, мы тут третий день…
Вадим впервые в жизни осознал, каково приходилось шпионам и диверсантам, про которых любил иногда почитывать в отроческие годы. Вот так, наверное, и выглядело, когда по ошибке сбрасывали с парашютом черт-те где, в незнакомом месте…
– Который день, говоришь?
– Третий.
В хмельных глазах, смотревших вразброс, вдруг мелькнуло совершенно трезвое подозрение:
– Чё-то ты мне буровишь… – протянул он. – Откуда в Чебаках геологи? Их там второй месяц нету…
– Ну, может, и не Чебаки… – отчаянно импровизируя на ходу, усмехнулся Эмиль. – Говорю тебе, мы тут люди новые, все названия в голове перемешались. Вмазали вчера крепко, знаешь ли… Мозги до сих пор кувыркаются. Есть же город поблизости, как там его…
– И врешь ты все! – громогласно объявил мужичонка, тыча в Эмиля худым грязноватым пальцем. – Как проститутка Троцкий. Что я, геологов не видел? Насмотрелся. Сам месяц провод таскал у Пашки Соколова. Вот где не попьешь… Вы откуда сбежали? А? Для зэков что-то больно обросшие, да и зон поблизости нету… Это что за полосатик? – он ткнул пальцем в Вадима. – Ох, не простые вы ребятки-девочки…
Судя по всему, он был в том дурманно-упертом состоянии, когда голова мало-мальски работает и способна даже подметить в окружающем логические несообразности, но вот всякое чувство опасности отшиблено напрочь. Иначе держался бы совершенно по-другому…
Он продолжал столь же триумфально, целясь пальцем во всех трех поочередно:
– Непростые вы ребятки, сразу видно, и не надо мне вкручивать мозги… Никакие вы не геологи, а непонятно кто, и вот что я вам скажу: надо вас, таких подозрительных, отправить парадным шагом, куда следует быть…
– Бдительный ты, я смотрю, мужик, – усмехнулся Эмиль одними губами. – Прямо-таки Карацупа и собака Ингус, хоть границ на тысячу верст в округе и не имеется… Шпионы мы, шпионы, и послали нас выведывать рецепты самогона… Слушай, кончай дуру гнать. Мне в самом деле нужно в город…
– К участковому тебе нужно! – огрызнулся мужичонка, явно не собиравшийся шутить.. – А то недавно такие же болтались по деревням, потом у Михалыча телка пропала, сволокли в тайгу, дали по рогам, грудину вырубили и уволокли, а остальное бросили… А может, это и вы, голуби? С ними вроде девка была… – Как порой с поддавшими случается, он вмиг перепрыгнул к крайнему озверению. – Шагай, блядь, в деревню, там разберемся!
Возможно, пронеслось во взбудораженном сознании Вадима, тут были скрыты своего рода комплексы – допустим, неполноценности. И мужичонка, вряд ли почитавшийся в родной деревне справным хозяином, впервые получил шанс себя таковым ощутить, пригнав к односельчанам на судный спрос непонятных бродяг. В любом случае – миром не разойдемся…
К тому же выводу секундой раньше пришел Эмиль. Когда мужичонка, отбросив бутылку, для пущей убедительности потянулся к лежавшему в задке телеги топору, прыгнул на него, вмиг сдернул с телеги и свалил наземь, заломив руку. Бросил Вадиму:
– Лошадь держи!
Вадим с опаской приблизился – Аллах ведает, как ее следовало держать. От кого-то он слышал, что лошади кусаются почище любого бультерьера. Однако лошаденка стояла столь же отрешенно, повесив длинную голову, пофыркивая.
– Эй, а как ее…
– Вожжи к дереву привяжи! – крикнул Эмиль. – Вожжи!
Сторонясь, стараясь держаться подальше от задних ног животины, Вадим подобрал с телеги вожжи и накрепко привязал их к ближайшей сосенке. Эмиль уже волок мужика подальше в лес. Ника с Вадимом заторопились следом.
Отойдя от дороги метров на пятьдесят, Эмиль толкнул «языка» в мох, встал над ним со штык-ножом наголо:
– Сиди, пейзан, и молчи в тряпочку…
– Сам ты пейзан, бля, – плаксиво отозвался мужичонка. От прежнего боевого задора не осталось и следа. – Мужики, вы чего? Убить, что ли, хотите? Я сватье портвешок везу, свадьба завтра, надо на стол и магазинного поставить для культуры, как у людей… Вы че, мужики? Не надо!
– Что, жить хочешь? – жестко ухмыльнулся Эмиль.
– А кто не хочет? – Он жалобно сморщился: – Мужики, не убивайте, заберите, чего хотите…
– Раздевайся! – рявкнул Эмиль. – А то приткну, как Марата!
– Да Марат живой, вчера приезжал… – машинально возразил мужичонка, так и не поняв, что его сравнивают с исторической персоной.
Увидев клинок у горла, замолчал, трясущимися руками стянул сапоги, фуфайку, пропотевшую голубую рубаху и дешевенькие серые штаны. Эмиль бросил Вадиму рубаху со штанами:
– Вот и разжился, а ты плакался… Эй, ты куда?
– Как в анекдоте, – вымученно улыбнулся Вадим. – И покакаю заодно…
– Ладно, побыстрее. И полосатку назад принеси… Не сидеть же мужику голышом.
Вадим побыстрее направился в лес, благословляя собственную сообразительность, – ведь едва не стал переодеваться при них, в последний миг вспомнил о нагане…
Вернулся он быстро. Эмиль кинул мужичку полосатые, крепко припахивавшие дерьмом тряпки:
– Обряжайся. Вот, красивый получился… И не трясись, не убью – не стал бы я тебе давать такой красивый костюмчик, если б собрался резать…
– Да я, конечно… – приговаривал пленник, торопливо натягивая вонючие лохмотья. – Да я понимаю…
Эмиль присел на корточки, приказал Вадиму:
– Возьми-ка во-он тот сук. Встань сзади. Если попробует дурить, шарахни по кумполу.
Вадим повиновался. Новая одежда пришлась ему почти что впору, но вот припрятанный наган теперь доставлял гораздо больше хлопот – в кармане портков был бы заметен, пришлось, туго затянув узенький ремешок из паршивого кожзаменителя и тщательно запихав в штаны рубаху, сунуть револьвер сзади за ворот, так, чтобы провалился к поясу. Лучшего тут ничего не придумаешь. Под бушлатом незаметно, только нужно следить в оба, чтобы не выпал в самый неподходящий момент…