Эмиль раздумывал. Решительно тряхнул головой:
– Откровенно говоря, очень уж ненадежная лотерея – этак вот рыскать по квартирам. Несерьезно и чревато. У меня в запасе осталась одна-единственная светлая идея: садимся на лавочку и открываем охоту на алкашей. Согласно теории вероятности, шансы есть. Две пятиэтажки по шесть подъездов, воскресенье… Где-то да гулеванят, рано или поздно непременно кто-нибудь побежит к киоску догоняться. Закон природы. Не зря киоск здесь окопался.
– А если в квартире – человек несколько?
– Ну, несколько обычных алкашей – трудность преодолимая. Опять-таки, по теории вероятности, не может в одном доме оказаться сразу две компании веселящихся ментов… Сядем на хвост и атакуем. Вероника, звезда моя, сможешь качественно изобразить дешевую блядь, готовую отдаться за пару стаканов?
– Постараюсь, – серьезно пообещала Ника. – Косметики бы и расческу…
– Ничего, – Эмиль хозяйским жестом потрепал ее по голове. – Ты и так выглядишь получше любой потасканной бичевки… Ага!
Но тревога оказалась ложной – поддавший мужичок, свернувший к киоску, взять бутылку взял, но тут же удалился с нею куда-то в темноту. Явно не абориген. Минут через десять остановился разбитый грузовичок, сидевший рядом с шофером вылез, затарился парой бутылок, и грузовик укатил в темень.
Прошла компания хлипких тинейджеров, числом четверо. Один брякал на невероятно расстроенной гитаре, и все они старательно орали, изображая предельную крутизну:
– Жулье Ванюшу знало, с почетом принимало, где только наш Ванюша не бывал…
Оглядели сидящую на лавочке троицу, особое внимание уделив Нике, но, сразу видно, нашли соотношение сил для себя невыгодным и убрались.
Поблизости громыхнула дверь подъезда, но компания, целеустремленно державшая курс на ларек, состояла из двух мужчин и двух женщин. Многовато. Они минут пять торчали у слабо освещенной витринки, громко дискутируя, считая деньги, матерясь. Набрав охапку бутылок, вновь скрылись в подъезде.
– Вадик, проследи, куда пойдут, – быстро распорядился Эмиль. – Оставим, как запасной вариант – через пару часиков перепьются, поредеют ряды…
Вадим припустил в подъезд, отставая на один пролет, поднялся на цыпочках следом за шумной четверкой. Запомнил дверь. Когда он вернулся, то, руководимый тем же звериным чутьем, страхом за свою шкуру, сделал вывод: очень похоже, меж спутниками только что произошел обмен репликами. Очень уж деланно изображают безразличие, очень уж многозначительно умолкли при его приближении. А что они могли обсуждать, к р о м е к а к?
– Ника! – шепотом бросил Эмиль.
Очередной жаждущий, показавшийся из подъезда, был один-одинешенек – нетвердая походка, тренировочные штаны и тапочки на босу ногу, грязная тельняшка под распахнутой курткой, лет сорока… Света из окон было достаточно, чтобы рассмотреть: как писали в старинных романах, физиономия отражает следы бурной неправедной жизни и предосудительных страстей, коим данный господин никогда не имел сил должным образом сопротивляться. Никак не похож на запившего милиционера, вообще человека, в трезвые периоды хоть что-то из себя представляющего, – плебей, совок, пробы негде ставить…
Ника встала со скамейки, пригладила волосы, вздохнула и направилась к «Принцессе». Мужичонка уже совал в окошко ворох мелких купюр. Ему тут же подали две бутылки.
До ларька было метров двадцать, и слышно прекрасно.
– Счастливые люди, – громко сказала Ника. – Винцо себе попивают…
Мужичонка остановился, уставился на нее. Очень похоже, мыслительный процесс пошел, хоть и через пень-колоду…
– Что, подруга, выпить охота? – в конце концов сделал мужичок довольно логичное умозаключение.
– Ага, – сказала Ника. – С сожителем, понимаешь, поссорилась, морду ему расцарапала, теперь и домой идти не хочется. Пошел он нахер, пьянь такая, – в морду лезет, что ни день, зато ночью толку ни на грош…
– А тебе что, нравится, чтоб ночью было весело? – уже с явной заинтересованностью спросил поддавший.
– Мне ж не сто лет, – сказала Ника.
Она стояла спиной, но тут же стало ясно, что эта реплика сопровождалась обольстительной улыбкой: мужичонка тут же выпятил грудь, как павлин:
– Эт-точно. Я б даже сказал, все при тебе… А ежели ко мне в гости? Я человек спокойный, не Чикатило какой-то…
– Ой, заманчиво… – протянула Ника тем самым блядским голосочком, от которого у нормального мужика начинает потрескивать «молния» на брюках. – А твоя как посмотрит?
– Я со свой два года как в разводе, – уже исполненный нешуточной надежды, сообщил мужичонка. – Дома никого нет и не будет, хата пустая, как районный бюджет. Решил вот расслабиться в одиночку, пока кран на ремонте, все равно к послезавтрему только починят. Без всяких собутыльничков, ну их нахер – на пол наблюют, без копейки потом останешься… Пойдем?
– Пойдем, – кивнула Ника.
– Но чтоб точно – покуролесить? Без балды?
– Не сомневайся, – ободрила Ника. – Природа требует, хоть волком вой, а ты вон какой видный, ну настоящий полковник…
Дав им отойти достаточно далеко, Эмиль сорвался с лавочки. Понесся следом длинными, почти бесшумными шагами. Вадим едва поспевал за ним, охваченный мучительным возбуждением.
Вбежали в подъезд, тихонько притворив дверь, прислушались. Мужичонка, быстро поднимаясь по лестнице, бубнил:
– Ты не сомневайся, я человек приличный, да и ты, я смотрю, на вокзальную рвань не похожа…
– Я баба честная, хоть временами и находит… – кокетливо согласилась Ника.
– Стой, пришли…
Эмиль двинулся наверх, уже не скрываясь. Вадим кинулся следом. Ника стояла у двери слева, держа обе бутылки, а мужичонка прицеливался ключом в замочную скважину. Он еще успел повернуть голову, равнодушно покоситься на них…
Эмиль ударил молниеносно и жестоко. Мужичонка без крика посунулся вперед, вмазавшись физиономией в собственную дверь, стал сползать по ней. На лету выхватив у него ключи, Эмиль бросил через плечо:
– Поддержи!
Вадим подхватил бесчувственного человека под мышки. Дверь распахнулась, внутри было темно и тихо. В два счета нашарив выключатель, Эмиль бросился в квартиру, шепотом приказав:
– Заноси! Дверь запри!
Двигаясь спиной вперед, Вадим затащил хозяина в прихожую, положил на грязный пол, старательно повернул ключ в замке. Ника прислонилась с закрытыми глазами к стене, обитой драными обоями, помотала головой.
Повсюду вспыхнул свет.
– Не соврал, никого, – сказал Эмиль, стоя посреди комнаты и оглядываясь. – И в той комнате тоже… Волоки его в дальнюю, осмотримся.